Суровые будни войны в повести В. Быкова «Его батальон»
Пройдя суровыми дорогами войны, Василь Быков пытается рассказать об увиденном, запечатлеть в своих произведениях разные лица, характеры, их очень много было на его пути.
Надо успеть рассказать об этих людях, чтобы молодые могли узнать правду жизни, учиться у своих «отцов и дедов», сверять свою жизнь по их подвигам и будням.
Автор не описывает какие-то исключительные ситуации, экстраординарных героев, он день за днем повествует о тяжелых и неброских военных буднях, которые потом назовут героическими, суровыми, драматическими.
Для него же — это жизнь его и близких, друзей, товарищей, «героев» его произведений. В повести «Его батальон» автор описывает один из череды эпизодов войны — взятие высоты. Комбату Волошину очевидно, что высотку надо было брать с ходу, пока немцы еще не укрепились, но «наступление выдохлось» и высота осталась у немцев.
Теперь предстояло ее брать, но у артиллеристов не более 10 снарядов, местность не разведана и штурмовать высоту сейчас — самоубийство для батальона. Волошин не трус, он бережет людей, умеет воевать, а не безрассудно соваться куда попало. В.
Быков показывает сложную ситуацию, когда свои промахи командир полка хочет решить за счет других, бросая батальон Волошина в пекло, а когда комбат сопротивляется бессмысленной гибели людей, заменяет его более послушным и исполнительным Маркиным.
Писатель не раз говорил в своих интервью, что на фронте часто были случаи, когда людей бросали в пекло, не жалея, заранее зная, что это малоэффективно, почти бессмысленно. Мол, война все спишет. Волошин выступает против такой практики. Комбат не хочет бестолково погубить «свой» батальон.
Да, на войне приказы надо выполнять, но не бездумно, не соваться под огонь. А продуманно и с умом выполнять поставленную задачу. И в какой-то момент кажется, что Маркин погубит людей, но Волошин, и отстраненный от командования, не перестает быть «комбатом в душе». Он с людьми до последнего, помогая своим опытом, волей, решительностью — и побеждает.
Автор не скрывает, что война — это всегда невосполнимые потери. И в сцене похорон погибших мы чувствуем боль комбата за гибель бойцов, к которым «прикипел душой». «Вот так бывает,— покаянно думал он (Волошин), расслабленно выпрямляясь.— Не хватило настойчивости вовремя отправить из батальона, теперь, пожалуйста,— закапывай в землю…
» Где-то в середине ряда лежал с простреленной головой Самохин, здесь же ляжет и Вера, его фронтовая любовь, невенчаная жена ротного. И с ними останется так и не рожденный третий». Очень символично звучит последняя фраза повести: «Война продолжалась».
Да, это лишь один эпизод, каких было немало и предстоит еще пережить или погибнуть в одном из них, но автор устами своего героя высказывает мысль, что, как бы ни было тяжело, невыносимо на фронте, всегда надо оставаться человеком.
«Шла война, гибли сотни тысяч людей, человеческая жизнь, казалось, теряла обычную свою цену и определялась лишь мерой нанесенного ею ущерба врагу. И тем не менее, будучи сам солдатом и сам ежечасно рискуя, Волошин не мог не чувствовать, что все-таки самое ценное на войне — жизнь человека. И чем значительнее в человеке истинно человеческое, тем важнее для него своя собственная жизнь и жизнь окружающих его людей». Эту мысль писатель проводит во всех своих повестях, в этом великий гуманизм быковских произведений, суровый и необходимый, чтобы сохранить в себе душу, остаться человеком.
Готовое сочинение Великой Отечественной войны стала на долгие годы одной из главных тем литературы XX века. Причин тому много.
Это и непреходящее осознание тех ничем не восполнимых потерь, которые принесла война, и острота нравственных коллизий, которые возможны лишь в экстремальной ситуации, и то, что из советской литературы надолго было изгнано всякое правдивое слово о современности — Готовое сочинение войны оставалась порой единственным островком подлинности в потоке надуманной, фальшивой прозы, где все конфликты, согласно указаниям «свыше», должны были отражать борьбу хорошего с лучшим. Но и правда о войне пробивалась нелегко, что-то мешало сказать ее до конца.
Сегодня ясно, что невозможно понять события тех лет, человеческие характеры, если не учитывать, что 1941 году предшествовал страшный 1929 год «великого перелома», когда за ликвидацией «кулачества как класса» не заметили, как ликвидировано было все лучшее в крестьянстве, и 1937 год.
Одной из первых попыток сказать правду о войне стала повесть писателя В. Быкова «Знак беды». Повесть эта стала этапной в творчестве белорусского писателя. Ей предшествовали его произведения о войне, ставшие уже классикой литературы XX века: «Обелиск», «Сотников», «Дожить до рассвета» и другие.
После «Знака беды» творчество писателя обретает новое дыхание, углубляется в историзм, прежде всего в таких произведениях, как «В тумане», «Облава». В центре повести «Знак беды» — человек на войне. Не всегда человек идет на войну, она сама порой приходит в его дом, как это случилось с двумя белорусскими стариками, крестьянами Степанидой и Петраком Богатько.
Хутор, на котором они живут, оккупирован. В усадьбу являются полицаи, а за ними немцы. Они не показаны В. Быковым как намеренно зверствующие, просто они приходят в чужой дом и располагаются там как хозяева, следуя идее своего фюрера, что всякий, кто не ариец, — не человек, в его доме можно учинить полный разор, а самих обитателей дома воспринимать как рабочую скотину.
И поэтому так неожиданно для них то, что Степанида не готова подчиниться им беспрекословно. Не позволить себя унижать — вот исток сопротивления этой немолодой женщины в такой драматической ситуации. Степаниада — сильный характер. Человеческое достоинство — вот главное, что движет ее поступками.
«За свою трудную жизнь она все-таки познала правду и по крохам обрела свое человеческое достоинство. А тот, кто однажды почувствовал себя человеком, никогда уже не станет скотом», — так пишет В. Быков о своей героине. При этом писатель не просто рисует нам этот характер, — он размышляет о его истоках. Необходимо задуматься о смысле названия повести — «Знак беды».
Это цитата из стихотворения А. Твардовского, написанного в 1945 году: «Перед войной, как будто в знак беды…» То, что творилось еще до войны в деревне, стало тем «знаком беды», о котором пишет В. Быков.
https://www.youtube.com/watch?v=Hyc7xE5Ek6o
Степанида Богатько, которая «шесть лет, не жалея себя, надрывалась в батрачках», поверила в новую жизнь, одной из первых записалась в колхоз — недаром называют ее сельской активисткой. Но вскоре она поняла, что нет той правды, которую она искала и ждала, в этой новой жизни.
Когда требуют новых раскулачиваний, опасаясь подозрения в потворстве классовому врагу, именно она, Степанида, бросает гневные слова незнакомому мужчине в черной кожанке: «А справедливость не нужна? Вы, умные люди, разве не видите, что делается?» Не раз еще пытается вмешаться Степанида в ход дела, заступиться за арестованного по ложному доносу Левона, отправить Петрока в Минск с прошением к самому председателю ЦИК. И всякий раз ее сопротивление неправде натыкается на глухую стену. Не в силах изменить ситуацию в одиночку, Степанида находит возможность сохранить себя, свое внутреннее чувство справедливости, отойти от того, что творится вокруг: «Делайте что хотите. Но без меня». В предвоенных годах — источник характера Степаниды, и не в том, что она была колхозницей-активисткой, а в том, что сумела не поддаться всеобщему упоению обманом, словами о новой жизни, страху, сумела пойти за собой, за своим врожденным чувством правды и сохранить в себе человеческое начало. И в годы войны оно определило ее поведение. В финале повести Степанида погибает, но погибает, не смирившись с судьбой, сопротивляется ей до последнего. Один из критиков заметил иронически, что «был велик урон, нанесенный Степанидой армии врага». Да, видимый материальный урон не велик. Но бесконечно важно другое: Степанида своей гибелью доказывает, что она — человек, а не рабочая скотина, которую можно покорить, унизить, заставить подчиниться. В сопротивлении насилию проявляется та сила характера героини, которая как бы опровергает смерть, показывает читателю, как много может человек, даже если он один, даже если он в безвыходной ситуации.
Рядом со Степанвдой Петрок показан как характер если не противоположный ей, то, во всяком случае, совсем иной, не активный, а скорее робкий и мирный, готовый пойти на компромисс. Бесконечное терпение Петрока основано на глубоком убеждении, что можно с людьми поговорить добром.
И лишь в конце повести этот мирный человек, исчерпав весь запас своего терпения, решается на протест, открытый отпор. Насилие побудило его к непокорности. Такие глубины души раскрывает необычная, экстремальная ситуация в этом человеке. Народная трагедия, показанная в повести В.
Быкова «Знак беды», раскрывает истоки подлинных человеческих характеров.
Источник: http://www.testsoch.info/surovye-budni-vojny-v-povesti-v-bykova-ego-batalon/
Василь Быков. Повесть «Его батальон»
Василь Быков родился 19 июня 1924 года в Витебской области (Белоруссия) в крестьянской семье. С детства увлекался рисованием. Окончил 8 классов школы, затем учился на скульптурном отделении Витебского художественного училища. В июне 1941 года экстерном сдал экзамены за 10 класс.
Война застала его на Украине, где он участвовал в оборонных работах. Призван в армию летом 1942 года, окончил Саратовское пехотное училище. Осенью 1943 года присвоено звание младшего лейтенанта. Участвовал в боях за Кривой Рог, Александрию, Знаменку.
Во время Кировоградской операции ранен в ногу и живот (по ошибке был записан как погибший); события после ранения послужили основой повести «Мёртвым не больно».
В начале 1944 года три месяца находился в госпитале. Затем участвовал в Ясско-Кишинёвской операции, освобождении Румынии. С действующей армией прошёл по Болгарии, Венгрии, Югославии, Австрии; старший лейтенант, командир взвода полковой, затем армейской артиллерии.
Возвратившись после демобилизации в Гродно, Василь Быков отдаётся литературному творчеству и по праву занимает место в первом ряду писателей фронтового поколения. Его творчество, рассказывающее об увиденном и пережитом им на войне, относят к категории «лейтенантской прозы», представленной именами Юрия Бондарева, Григория Бакланова, Вячеслава Кондратьева, Виктора Курочкина и др.
Впервые произведения Василя Быкова были опубликованы в 1947 году, однако, творческая биография писателя начинается с рассказов, написанных в 1951 году. Тематика ранних рассказов, действующими лицами которых стали солдаты и офицеры, определила дальнейшую судьбу Быкова. Большинство произведений – повести, в которых показан нравственный выбор человека в наиболее драматичные моменты жизни.
Одна за другой публикуются повести: «Журавлиный крик» (1959), «Фронтовая страница» (1960). «Третья ракета» вышедшая в свет в 1961 году принесла ему всесоюзную славу.
Огромный успех имела повесть «Альпийская баллада» (1963), по которой был снят фильм, получивший несколько наград.
В «Альпийской балладе» Быков первым из советских писателей показал плен как трагедию, а не как вину героя, и осмелился описать любовные чувства между советским солдатом и итальянской девушкой.
Бескомпромиссность и стремление передать жестокую правду войны характеризовали повесть «Мёртвым не больно» (1965), где автор без прикрас описывал войну так, как он её видел своими глазами.
Отход от идеологических штампов обошёлся Василию Владимировичу дорого – на писателя была открыта настоящая травля.
Кроме гневных статей в газете, жену писателя вызывали на «беседы» в органы безопасности, в их квартире разбили окна, а на собраниях Быкова клеймили и предлагали «убираться на запад». Фронтовик не отступил.
Вышедшая в 1970 году повесть «Сотников» с беспощадной откровенностью раскрыла тему предательства и заставила говорить о таланте Василия Владимировича. Он был избран секретарём Гродненского отделения белорусского союза писателей.
Событием литературной жизни становилась каждая новая повесть Быкова – удостоенные Государственной премии «Обелиск» (1971) и «Дожить до рассвета» (1974), «Пойти и не вернуться» (1978), на основе которой была создана популярная пьеса.
Новым поворотом творчества Быкова стала повесть «Знак беды» (1982), отмеченная Ленинской премией.
Рассказ о немолодых крестьянах, переживающих немецкую оккупацию и делающих выбор в пользу добровольного ухода из жизни, литературоведы называют самым антивоенным произведением Быкова.
Тема нравственного выбора остаётся ведущей и в повестях «Его батальон» (1975), «Карьер» (1986), «В тумане» (1987), «Облава» (1990). В 2002 году вышла автобиографическая книга «Долгая дорога домой».
Большинство своих произведений Василь Быков писал по-белорусски, многие из них сам переводил на русский. Его литературные труды переведены на многие языки мира. Писатель, который по утверждению критиков, так и не вернулся с войны, умер в памятную дату 22 июня 2003 года.
Повесть «Его батальон» (1975)
В повести «Его батальон» Василь Быков описывает один из череды эпизодов войны – взятие высоты. Комбат Волошин получает приказ взять высоту.
Цитата из повести Василя Быкова «Его батальон»:
«… Противник укреплялся, это было очевидно, и комбат с сожалением подумал, что вчера они допустили ошибку, не атаковав о ходу эту высоту. Тогда ещё были некоторые шансы захватить её, но вчера подвела артиллерия.
У поддерживающей батареи остался всего с десяток снарядов, необходимых на самый критический случай; соседний батальон ввязался в затяжной бой за совхоз «Пионер», раскинувшийся на той стороне речки, и когда Волошин спросил относительно этой малозаметной, но, по-видимому, немаловажной высоты у командира полка, тот ничего не ответил. Впрочем, оно было и понятно: наступление выдыхалось, задачу свою полк кое-как выполнил, а дальше, наверно, ещё не было определённого плана и у штаба дивизии. И всё-таки высоту надо было взять. Правда, для этого одного потрёпанного в трёхнедельных боях батальона было недостаточно, но вчера на её голой крутоватой вершине ещё не была отрыта траншея, а главное – правый фланговый склон над болотом, кажется, не был ещё занят немцами. Заняли они его утром и весь день, не обращая внимания на пулемётный обстрел, по всей высоте копали. Отсюда было хорошо видно, как там мелькала над брустверами чёрная россыпь земли; под вечер из совхоза подошло несколько грузовых машин, и немецкие сапёры до ночи таскали по траншее брёвна и оборудовали блиндажи и окопы. Ночью, пожалуй, заминируют и пологие, вытянувшиеся до самого болота склоны. Вокруг быстро темнело, над голым мартовским пространством всё гуще растекались холодные сумерки, в которых тускло серели пятна ещё не растаявшего снега во впадинах, ровках, под взмежками, на заросшем жидким кустарником болоте. Было холодно…».
В. Быков показывает сложную ситуацию, когда свои промахи командир полка хочет решить за счёт других, бросая батальон Волошина в пекло, а когда комбат сопротивляется бессмысленной гибели людей, заменяет его более послушным и исполнительным Маркиным.
Писатель не раз говорил в своих интервью, что на фронте часто были случаи, когда людей бросали в пекло, не жалея, заранее зная, что это малоэффективно, почти бессмысленно. Мол, война всё спишет. Волошин выступает против такой практики. Комбат не хочет бестолково погубить «свой» батальон.
Утром солдаты отправляются в бой. Силы неравны, и наших солдат неизбежно перебьют минометным огнём. Волошин принимает решение об отступлении, за которое ему придется отвечать перед командованием. Но он не боится этого, для него важнее спасти жизни своих людей.
Символично звучит последняя фраза повести: «Война продолжалась». Да, это лишь один эпизод, каких было немало и предстоит ещё пережить или погибнуть в одном из них, но автор устами своего героя высказывает мысль, что, как бы ни было тяжело, невыносимо на фронте, всегда надо оставаться человеком.
Цитата из повести Василя Быкова «Его батальон»:
«… Шла война, гибли сотни тысяч людей, человеческая жизнь, казалось, теряла обычную свою цену и определялась лишь мерой нанесённого ею ущерба врагу. И тем не менее, будучи сам солдатом и сам ежечасно рискуя, Волошин не мог не чувствовать, что всё-таки самое ценное на войне – жизнь человека.
И чем значительнее и человеке истинно человеческое, тем важнее для него своя собственная жизнь и жизни окружающих его людей. Но как бы ни была дорога жизнь, есть вещи выше её, даже не вещи, а понятия, переступив через которые человек разом терял свою цену, становился предметом презрения для ближних и, может быть, обузой для себя самого.
Правда, к Маркину это последнее, по-видимому, не относилось…».
Смотрите фильм «Его батальон» (1989), снятый по повести Василя Быкова (реж. А. Карпов).
В книжном фонденашей библиотекидля читателей имеются следующие произведения Василя Быкова:
Книги рельефно-точечного шрифта
Быков, В. В. Бедные люди [Шрифт Брайля] : повести, рассказы / В. В. Быков. – М. : «Репро», 2012. – 8 кн. – С изд.: М.: Вагриус, 2002.
Быков, В. В. Волчья стая [Шрифт Брайля] : повести / В. В. Быков. – М. : Логосвос, 2013. – 2 кн. – С изд.: М.: Вече, 2004.
Быков, В. В. Карьер [Шрифт Брайля] : повесть / В. В. Быков. – М. : МедиаЛаб, 2010. – 5 кн. – С изд.: М.: У-Фактория, 2004.
Быков, В. В. Мёртвым не больно [Шрифт Брайля] : повесть / В. В. Быков. – М. : МедиаЛаб, 2013. – 3 кн. – С изд.: М.: Эксмо, 2006.
Быков, В. В. Обелиск [Шрифт Брайля] : повести / В. В. Быков. – М. : Просвещение, 1977. – 4 кн. – С изд.: М.: Мол. гвардия, 1973.
Быков, В. В. Сотников [Шрифт Брайля] : повесть / В. В. Быков. – М. : Просвещение, 1980. – 3 кн. – С изд.: М.: Знание, 1978.
«Говорящие» книги на кассетах
Быков, В. В. Альпийская баллада [Звукозапись] / В. В. Быков. – М. : «Логос» ВОС, 2007. – 2 мфк., (6 час.38 мин.) : 2,38 см/с, 4 доp. – С изд.: М.: Мол. гвардия, 1985.
Быков, В. В. Дожить до рассвета [Звукозапись] : повесть / В. В. Быков. – М. : «Логос» ВОС, 2002. – 2 мфк., (6 час.9 мин.) : 2,38 см/с, 4 доp. – С изд.: М.: Мол. гвардия,1985.
Быков, В. В. Обелиск [Звукозапись] : повесть / В. В. Быков. – М. : «Логос» ВОС, 2002. – 1 мфк., (3 час.28 мин.) : 2,38 см/с, 4 доp. – С изд.: М.: Мол. гвардия,1985.
Аудиокниги на CD
Быков, В. В. Альпийская баллада [Электронный ресурс] : повесть / В. В. Быков. – М. : Союз, 2007. – 1 эл. опт. диск, (6 час.8 мин.).
Быков, В. В. Карьер [Электронный ресурс]. – М. : «Логос» ВОС, 2004. – 1 эл. опт. диск, (19 час.14 мин.). – С изд.: «Дружба народов». – 1986. – N4-5, 1987. – N7.
Быков, В. В. Крутой берег реки. Горький М. Старуха Изергиль [Электронный ресурс] / В. В. Быков. – СПб. : «Вира-М», 2007. – 1 эл. опт. диск (CD-ROM), (1 час.).
Быков, В. В. Обелиск [Электронный ресурс] : повесть / В. В. Быков. – Ставрополь : Ставроп. краев. б-ка для слепых и слабовидящих им. В. Маяковского, 2006. – 1 эл. опт. диск (CD-ROM), (3 час.18 мин.). – С изд.: интернет-ресурсы, 2006.
Быков, В. В. Сотников [Электронный ресурс] : повесть / В. В. Быков ; читает В. Герасимов. – М. : «Логос» ВОС, 2010. – 1 эл. опт. диск, (10 час.7 мин.). – С изд.: интернет-ресурсы, 2010.
Аудиокниги на флеш-картах
Бондарев, Ю.В. Батальоны просят огня: повесть [Электронный ресурс]. Горячий снег: роман / Ю.В. Бондарев; читает Ю. Заборовский. Альпийская баллада : повесть / В. В. Быков ; читает Н. Савицкий. Вам привет от бабы Леры…
; Дом, который построил Дед ; Не стреляйте в белых лебедей ; Скобелев, или Есть только миг : романы и повесть / Б. Л. Васильев ; читает Н. Дородная. – Ставрополь : Ставроп. краев. б-ка для слепых и слабовидящих им. В. Маяковского, 2011. – 1 фк.
, (80 час.35 мин.).
Быков, В. В. Дожить до рассвета [Электронный ресурс]. Обелиск : повести /В. В. Быков; читают Ю. Заборовский, Е. Терновский. Неопалимая купина : повесть / Б. Л. Васильев ; читает В. Сушков.
Земляки ; Письма из деревни ; Очищение ; Очищение ; Преодоление : повести / И. А. Васильев ; читает В. Герасимов. – Ставрополь : Ставроп. краев.б-ка для слепых и слабовидящих им. В. Маяковского, 2011. – 1 фк.
, (49 час.3 мин.).
Быков, В. В. Карьер ; В тумане [Электронный ресурс]. : сборник / В.В. Быков; читает В. Сушков. – М. : Логосвос, 2009. – 1 фк., (19 час.14 мин.).
Стаднюк, И. Ф. Война: роман-эпопея в 3 кн. [Электронный ресурс] / читает В. Сушков ; Москва, 1941 : роман / читает В. Сушков ; Люди не ангелы : роман / И. Ф. Стаднюк; читает Ю. Заборовский. Где-то на Северном Донце : повесть / В.
Волосков; читает С. Ларионов. Волчья стая : повесть / В. Быков; читает В. Сушков. – Ставрополь : Ставроп. краев. б-ка для слепых и слабовидящих им. В. Маяковского, 2014. – 1 фк. (12+), (83 час.36 мин.). – С изд.: БД СКБСС.
Плоскопечатные издания
Алексеев М. Н. Рыжонка: повесть [Текст] / М. Н. Алексеев. Облава : повесть / В. В. Быков. – М. : Худож. литература, 1991. – 80 с.
Бондарев, Ю. В. Горячий снег [Текст] / Ю. В. Бондарев. Иван / В. О. Богомолов. Обелиск / В. В. Быков. А зори здесь тихие / Б. Л. Васильев. – М. : Детская литература , 1986. – 541 с. – (Библиотека мировой литературы для детей).
Быков, В. В. Альпийская баллада [Текст] : повести / В. В. Быков. – М. : Молодая гвардия, 1979. – 286 с.
Быков, В. В. В тумане [Текст] : повести / В. В. Быков. – М. : Советский писатель, 1989. – 320 с.
Быков, В. В. Его батальон [Текст] : повесть / В. В. Быков. – М.: Терра-Книжный клуб, 2005. – 224 с.
Быков, В. В. Мёртвым не больно [Текст] : повести / В. В. Быков. – М.: ЭКСМО, 2005. – 672 с.
Быков, В. В. Повести [Текст] / В. В. Быков. – М. : Советский писатель, 1986. – 590 с.
Быков, В. В. Сотников. Обелиск: повести [Текст] : издание для слабовидящих / В. В. Быков. – М.: «Логос» ВОС, 2008. – 510 с.
Быков, В. В. Третья ракета; Дожить до рассвета [Текст] : повести / В. В. Быков. – Л. : Лениздат, 1981. – 252 с.
Сайт белорусского писателя Василя Быкова
Источник: http://stavropollibblind.blogspot.com/2016/09/blog-post_8.html
О повести «его батальон»
Василий Владимирович Быков вдумчивый и серьезный художник, его произведения интересны не только правдой о войне, но и тем отношением к описываемым событиям, которые неизменно высказывает автор. Пройдя войну, видя кровь и смерть, писатель не ожесточился, но еще больше стал ценить человеческую жизнь неповторимую и единственную для каждого.
В повести Его батальон автор как бы противопоставляет двух человек: комбата Волошина и его заместителя Маркина.
Вначале кажется, что анархизм комбата неуместен, он излишне мягок, не может добиться выполнения подчиненными собственных распоряжений, так как сам игнорирует приказы сверху.
Маркин прямая противоположность комбата. Он излишне пунктуален, цифрами оперирует прекрасно, докладывая комбату, что на довольствии семьдесят шесть человек. Только комбата эта цифра царапнула за сердце, а Маркин отметил ее как посторонний статист. Волошин умеет воевать, знает бессмысленность атаки на укрепленную высоту.
Ее можно было взять с ходу, но, раз этого не сделали, надо все основательно подготовить, разведать обстановку, получить дополнительно боеприпасы для орудий, принять пополнение, а спешка ни к чему хорошему не ведет. Это не трусость, а элементарная расчетливость, необходимая на войне.
Шла война, гибли сотни тысяч людей, человеческая жизнь, казалось, теряла обычную свою цену и определялась лишь мерой нанесенного ею ущерба врагу. И тем не менее, будучи сам солдатом и сам ежечасно рискуя, Волошин не мог не чувствовать, что всетаки самое ценное на войне жизнь человека.
И чем значительнее в человеке истинно человеческое, тем важнее для него своя собственная жизнь и жизни окружающих его людей.
Но какая бы ни была дорогая жизнь, есть вещи дороже ее, даже не вещи, а понятия, переступив через которые человек терял свою цену, становился предметом презрения для ближних и, может быть, обузою для себя самого. Правда, к Маркину это последнее, повидимому, не относилось.
Маркин относится к тем людям, которые слепо выполняют приказы командира, не задумываясь о последствиях, не рассуждая. Для него чужая жизнь не имеет никакой ценности. Война ;е спишет, пусть начальники переживают, которые приказы от|давали, а он маленький человек.
Но Волошин не хочет бессмысленно терять людей. Он слился с ними. Они верят ему, надеются на его волю, талант, опыт руководителя. И, насколько возможно, Волошин оттягивает наступление, стараясь рациональнее вести атаку на высоту. А когда понимает, что операция провалилась, отводит людей в укрытие.
Маркин, заменивший Волошина, готов любой ценой выслужиться. Ему нужно доказать начальству свою состоятельность. Этим он чуть не губит дело и людей. Вначале Волошину обидно, что от него отмахнулись, как от досадного препятствия.
Но вскоре комбат понял, что должен быть среди бойцов, помочь в трудйую минуту, поддержать, возглавить штурм.
Показательна сцена в землянке, когда боец по привычке протягивает противогаз Волошину как командиру, забывая о Маркине.
Я комбат! Я здесь комбат! вдруг почти выкрикнул под стеной Маркин, и Волошин, содрогнувшись, отдернул руку.
Что, спастись хочешь просипел он. Отдайте ему! Отдайте противогаз лейтенанту!
Я не спастись! Но здесь я назначен комбатом. Понятно Ты! негодующе выдавил из себя Волошин. О чем заботишься!
Маркин ничего не сказал больше, противогаз он тоже не взял… Волошин закашлялся, пораженный вдруг нелепо прорвавшимся честолюбием бывшего своего начштаба…
Высоту взяли благодаря концентрации всех сил, помощи соседних батальонов, напряжению воли и опыта Волошина. Он, даже раненный, не хочет уходить из батальона; неважно, кем его оставят, главное, что рядом родные по духу люди, которым он доверяет, уважающие его. А вот Маркин, раненный в ногу, с облегчением покидает позицию батальона.
Писатель показал обычные военные сутки людей, которые завоевывали победу, что ж, всякие характеры встречались на войне, проверяясь на человечность самим временем.
Нужно скачать сочиненение? Жми и сохраняй — » О повести «его батальон». И в закладках появилось готовое сочинение.
Источник: http://www.studbirga.info/o-povesti-ego-batalon/
Характеристика образа Рыбака в повести Быкова «Сотников»
Рыбак же соединяется с презренной сворой полицаев, освободивших себя от каких бы то ни было моральных обязательств, порвавших со своим народом, даже с родным языком (почитайте, на каком варварском волапюке они изъясняются: «Привет, фрава! Как жисть?», «От идрит твою муттер!» и т. п.), и вообще павших до скотоподобия (чего стоит один только Будила!). Таков эпический фон в повести «Сотников».
Четкая конструкция всей композиции — и повествовательной, и сюжетной, жесткая бинарность противостояний (между главными героями, между образами «массового фона»), графическая рельефность сцен, в которых совершается выбор и демонстрируются его результаты, дидактическая однозначность эстетических оценок — все это дало веские основания критикам говорить о «притчевости» «Сотникова» и других повестей Быкова45. В действительности, «двухполюсность» всей содержательной и формальной структур свойственна еще только повестям «Пойти и не вернуться» и «Знак беды», но в других повестях с одним центральным героем все равно катастрофичность безвыходных ситуаций и однозначность выбора, который совершают учитель Мороз («Обелиск») или лейтенант Ивановский («Дожить до рассвета»), партизан Левчук («Волчья стая») или комбат Волошин («Его батальон»), резонерские интонации в повествовательном дискурсе (чаще всего через проникновение «зоны автора» в «зону героя») — все это тоже создает атмосферу «притчевости», а вместе с нею рождает эффект общезначимости тех уроков, которые извлекаются из конкретных и очень локальных «быковских ситуаций».
Однако «двухполюсная» структура, сложившаяся в «Сотникове», была все-таки в наиболее ценным жанровым изобретением Быкова.
И следующая большая творческая удача была достигнута при обращении к этой форме — как оказалось, она таила в себе большие семантические ресурсы.
В повести «Знак беды» (1982) герои, концентрирующие в себе сознание народной массы, встали уже в центре художественного мира. Быков, всегда писавший о человеке с оружием, впервые сосредоточил внимание на мирных деревенских людях, на их войне с фашизмом.
«Знак беды» — это наиболее эпическая повесть писателя. Эпическое здесь — в изображении доли народа: его существования, с горькой нуждою, с непосильным трудом на земле, с постоянной заботой о семье и детях, с надеждой молодости и печалью старости.
Эпические мотивы растворены и в скромных картинах белорусской природы, и в тревожных образах-символах, и в авторском раздумье об оберегающем душу, но и обедняющем ее неведении.
Почему очень немолодые, измордованные своей крестьянской долей Петрок и Степанида пошли против фашистской машины?
Что они, добро нажитое защищали, свои хоромы да амбары? Так ведь нет же.
За годы батрачества, а потом за двадцать лет вытягивающего все жилы труда на своей деляне — на этом проклятом богом пригорке, символически названном Голгофой, Петрок и Степанида не очень сильно разбогатели, раз имели «на всю семью одни заплатанные валенки». А фамилия их, Богатька, звучит горькой насмешкой.
Лучше ли стали они жить при большевиках? Опять-таки нет. Но почему же в массе своей, в абсолютном своем большинстве белорусский крестьянин принял Советскую власть? Что она дала Степаниде такого, что оказалось дороже сытости, что перевесило все трудности?
Она дала ей тетрадку. Ту самую тетрадку, с которой старая Степанида стала три раза в неделю бегать в ликбез, где учительница учила ее и таких, как она, выводить буквы. Эта тетрадка об очень многом говорила крестьянину.
Говорила она о том, что его, темного мужика, выводят к свету знания, открывают путь к богатствам культуры, которые были привилегией «белой кости».
Она говорила ему, кого веками топтали паны и подпанки, кого презрительно называли «быдлом», «хлопом», что он ничем не хуже других, что обеспечение его духовных прав и возможностей есть цель государственной политики Советской власти. Тетрадка эта утверждала вчерашнего батрака в сознании собственного человеческого достоинства.
Достоинство — вот то бесценное богатство, которым поманила Советская власть бывшего «хлопа». «А тот, кто однажды почувствовал себя человеком, уже не станет скотом», — эту истину Степанида Богатька выстрадала всей своей трудной жизнью.
Источник: http://www.rlspace.com/xarakteristika-obraza-rybaka-v-povesti-bykova-quot-sotnikov-amp-34/
Василь Быков. Его батальон. Василь Быков Его батальон
pdf, Sozhzhennye_sela_Ukraina_pod_natsistskoy_okkupatsiey_1941_1944_g и ещё 82 файл(а).
Показать все связанные файлы
На КП никто уже не спал, разведчиков ни одного не было, Чернорученко с обиженным видом продувал трубку, проверяя связь, и, как только в землянку влез командир батальона, сообщил встревоженным голосом:
— Командир полка там ругаются…— Понятно, будет ругаться, — спокойно сказал Волошин и, не поворачиваясь к телефонисту, спросил Маркина, который перематывал на ногах портянки: — Как с завтраком? Узнавали?— Завтрак готов. Прыгунов уже пошел…
— Прыгунов успеет. А роты оповестили?
— Роты уже знают.— Надо скорее накормить роты. Пойдите и проследите, чтобы все в темпе. Без проволочки.Как всегда, Маркин молча поднялся и вышел, а командир батальона опустился возле телефона.— Вызывайте десятого.Пока Чернорученко крутил ручку, Волошин почти с ненавистью смотрел на этот аппарат в желтом футляре. Иногда он даже страстно желал, чтобы эта связь с командиром полка прервалась хоть на два часа, он бы вздохнул свободней. Но всегда получалось так, что рвалась она в момент, наименее для того подходящий, когда он действительно в ней нуждался, а в остальное время работала, в общем, исправно, и командир полка в любой угодный для себя момент мог вызвать его для доклада, дачи указаний, а чаще всего для разноса.
— Что там снова у вас? Опять светомаскировка? — недовольно начал Гунько, когда он доложил о себе.
— Нет, не светомаскировка. На нейтралке обнаружены разведчики.
— Чьи разведчики?
— Мои, разумеется.
— Ну и что?
— Один ранен.— Хоть не оставили его там? Немцам, говорю, не оставили? — В голосе командира полка прозвучала тревога.— Нет, не оставили. Вынесли и уже отправили в тыл.
— Так, — майор помолчал. — Когда будете докладывать о готовности?
— Когда подготовлюсь. Подразделения только еще начинают завтрак.— Давай, давай, шевелись, Волошин. У тебя задача номер один. Наибольшей важности. Ее надо выполнить во что бы то ни стало.— Понятно, что надо выполнить.— Нет, не понятно, а обязательно. Понимаешь? Кровь из носу, а высоту взять.
— А как поддержка?
— Будет, будет поддержка. Рота Злобина будет целиком задействована на вас.
— Это хорошо. Как приданная?
— Нет. Будет поддерживать. Со своих опэ.Это была минрота второго батальона, у которой тоже, конечно, негусто с минами, и вся она состояла из трех восьмидесятидвухмиллиметровых минометов. Но и то была радость. Наверно, почувствовав удовлетворение комбата, командир полка попытался подкрепить его, сообщив:— И это — для контроля и помощи тебе поднимаю весь штаб. Скоро к тебе придут командиры…Волошин, криво улыбнувшись, хмыкнул в телефонную трубку.— Вот это помощь! Мне стволы нужны. Артиллерия с боеприпасами.— Будет, будет. Я тут вот увязываю. Все необходимые распоряжения уже отданы.— Да а, — опечалясь, вздохнул Волошин. — Распоряжений, конечно, хватит…— Подбросим патрончиков. Лукашик уже отправился, повез, что там у него наскреблось.— Товарищ десятый, — оживляясь, перебил его командир батальона. — А как все же с атакой? Разрешили бы на полчаса раньше. Или на полчаса позже?— Нет, будете выполнять, как назначено. Артбатарея открывает огонь ровно в шесть тридцать.Волошин поморщился. Он так и знал, что это его обращение окончится неудачей, но вот не удержался. И напрасно. Кажется, это был последний спокойный их разговор, последующие в горячке боя уже будут другими — на басах, с нервами и матом. Гунько с началом боя совершенно менялся, и тогда о чем либо упросить его или переубедить было невозможно. Переубеждало его только начальство, с которым он оставался неизменно покладистым.Пока командир батальона разговаривал по телефону, принесли завтрак — Волошин услышал, как за его спиной оживился всегда апатичный Чернорученко, с удовольствием принимаясь хлопотать возле котелков и буханок мерзлого хлеба.Комбат положил на аппарат трубку.— Вот, товарищ комбат, завтракайте.Телефонист поставил на уголок ящика плоский алюминиевый котелок, облитый супом, на снятую крышку уважительно положил пайку хлеба. Прыгунов на соломе развязывал вещевой мешок.— Тут вот доппаек вам, товарищ капитан. Старшина завернул. Что тут? А, вот сало…Он осторожно извлек из вещмешка что то завернутое в измятую, изодранную газету, положил на ящик.— Вот, вам и лейтенанту.
Волошин понял: это был доппаек за март — месячная командирская надбавка к солдатской фронтовой норме, всегда неожиданная и даже удивлявшая своей изысканной утонченностью, — в виде рыбных консервов, масла, печенья.
Впрочем, масло и консервы теперь были заменены салом, что тоже весьма неплохо.
Глядя, как Прыгунов старательно выискивает в вещмешке раскрошившиеся остатки печенья, Волошин взял один кусочек на зуб, попробовал и с небрежной щедростью подвинул к краю весь измятый отсыревший кулек.
— Угощайтесь, Чернорученко!— Да ну…— Ешьте, ешьте. Пока Гутмана нет.— Это вам, — смутился Чернорученко. — Мы вот — пашано.— Гутман придет, приберет, — сказал Прыгунов, принимаясь с Чернорученко за свой котелок с супом. — И лейтенанту тут. Всем вместе.«Не хотят — пусть прибирает Гутман», — подумал комбат. Он же есть это печенье просто стыдился, глядя, как отстранились от него бойцы. Тем не менее, как и все, он тоже был голоден и, чувствуя, как катастрофически убывали минуты тихого времени, знал: скоро станет не до еды. Он быстро выхлебал свои полкотелка остывшего пшенного супа и засунул в полевую сумку складную алюминиевую ложку.В этот момент зазуммерил телефон.— Начинается!Действительно начиналось. Звонил ПНШ 2, требовал сведения о разведке обеих высот, и Волошин грубо ответил, что сам еще не получил этих сведений. С ПНШ он отвел душу, он выговорил ему без обиняков все, что думал об организации его службы в части. Капитан обиделся, они поспорили, но только он положил трубку, как зазвонил начальник артиллерии. Этому надо было увязать некоторые моменты артподготовки минроты Злобина с действиями его батальона. Начальника артиллерии Волошин, в общем, уважал, это был толковый кадровый капитан, с которым они отлично договаривались на тактических учениях под Свердловском, но теперь Волошин срезал его первым вопросом:
— Сколько?
— Что — сколько?
— Сколько дынь на меня отпущено? Бэка? Два?
— Ого, захотел! — развеселился капитан. — Бэка! По двадцать дынек на ствол. Уразумел?
— Уразумел. Что и увязывать? Какое тут может быть взаимодействие!
— Тем более надо взаимодействовать, — сказал начарт. — Когда дынек навалом, тогда действительно… Тогда ешь от пуза, и еще останется. А тут каждая дынька на учете.
— Вот что, капитан, — сказал Волошин. — Я попрошу об одном. Чтоб не все сразу. Чтоб — на потом. Сначала уж я сам как нибудь. Понял ты меня?— Я то понял, — вздохнул начарт в трубку. — Да надо мной поймут ли?..«Над тобой вряд ли поймут», — подумал Волошин, заслышав, как в траншее застучали шаги и кто то, тихо разговаривая, затормошил палатку. По беззаботному смеху и долетевшим обрывкам разговора комбат понял, что это шли работники штаба, отряженные ему для контроля и помощи. И действительно, в тесную землянку втиснулись три плотные командирские фигуры в полушубках, с раскрасневшимися от морозного ветра лицами, озабоченные и в то же время затаившие важность возложенных на них обязанностей.— Привет, комбат, — фамильярно подал ему руку первый вошедший, капитан Хилько, начхимслужбы полка, с виду человек крайне простецкий в отношениях с командирами и подчиненными.— Мы думали, комбат еще спит, — сказал другой, тонкий, с чернявым нервным лицом полковой инженер, фамилии которого Волошин не помнил, в полк тот прибыл недавно. — Это нас подняли ни свет ни заря.— Да, вас подняли зря, — сказал комбат, невольно сопротивляясь этой навязываемой ему фамильярности. Вообще то он был не против фамильярности как таковой, но теперь чувствовал, что за ней таилось желание этих людей поглубже влезть в суть его и без того мало веселых дел, и он не мог не воспротивиться этому.— Как то есть зря? — удивился третий с новенькими погонами майора, плотный, с брюшком, человек в годах, которого Волошин видел впервые и теперь не без некоторой опаски присматривался к нему. — Как это зря? Разве атака отменяется?— Атака не отменяется, — сказал Волошин. — Атака в шесть тридцать.— Вот вот! Полковник именно так и ориентировал. Командир дивизии, — уточнил майор, кого он имел в виду, и комбат понял, что майор, по всей видимости, из штаба дивизии. — Значит, значит… — говорил он, пытаясь озябшими руками достать из брючного кармашка часы. Волошин опередил его, вынул свои и сказал:— Значит, осталось полтора часа.— Правильно. Поэтому не будем терять времени. Меня интересует наличие конского состава.— Восемь лошадей, — не сразу, с некоторым удивлением ответил комбат.— Так, так, — заторопился майор. — Ветеринарная обеспеченность? — задал он следующий вопрос.
— Очевидно, вы что то спутали, — с желчным спокойствием сказал комбат, начавший догадываться, что перед ним ветврач штаба дивизии. — У меня атака, а не выводка конского состава.
— То есть как? — округлил глаза майор.— Очень просто. Нашли время чем интересоваться! У меня к атаке половина готовности.— Половина готовности? — в совершенном изумлении переспросил ветврач. — Так ведь через полтора часа…— Уже через час двадцать.— Ну и ну, — пробормотал майор, склонившись к фонарю и пытаясь записать что то.— Да, время идет, — подтвердил инженер. — Я только хотел бы посмотреть схему инженерных заграждений батальона. Атака атакой, но и по части обороны не грех позаботиться.— Это у начальника штаба, — сухо сказал комбат.
— А где начштаба?
— В ротах.— Хорошо, я подожду.— Да, вы подождите, — вдруг спохватился комбат, поняв, что появилась возможность отделаться от этих проверяющих. Но отделаться от них можно было, лишь удалившись в боевые порядки рот, — туда уж они вряд ли сунутся.— Чернорученко!— Я! — поднял голову телефонист.— Берите катушку, аппарат и за мной шагом марш.— То есть как? — удивился инженер.— Я ухожу в роты.— Но ведь здесь ваш КП.— Здесь КП. Здесь будет начштаба батальона. Вот с ним и займитесь. Он в курсе всего.Чернорученко, предупредив телефониста на другом конце провода, торопливо выдергивал колышки, которыми крепился кабель. Прыгунов сгреб вещмешки, взвалил на плечо запасную катушку, и комбат, не дожидаясь их, рванул палатку над входом.Он уже был спокоен. Его минутная вспышка быстро улеглась, это было не самое худшее — «контроль и помощь» тоже имели свои уязвимые места, и с ними можно было бороться. В роты вряд ли они сунутся, останутся в землянке, тем более что на съедение им он отдавал Маркина. Маркину, конечно, достанется. Но комбат не чувствовал угрызений совести — он в самом деле не имел уже ни минуты времени на эти бесплодные разговоры — отныне все его существо, каждый нерв и каждая мысль были заняты боем.
Он выбежал из траншеи и пошел по бурьяну вниз. Слева, в стороне совхозного поселка, видно, тоже поднялся переполох — светили ракеты, и трассирующие очереди красными роями мелькали над темной землей по краю звездного неба.
Наверно, обнаружили себя разведчики — сегодня второй батальон чуть позже третьего тоже возобновлял свое наступление, не принесшее успеха вчера. Конечно, взяв эту проклятую высоту, Волошин очень помог бы второму, впрочем, так же, как и второй помог бы ему, взяв совхоз.
Но с их ослабленными силами что нибудь взять было непросто, думал комбат, видать, крови сегодня прольется вдоволь. Останется ли что от батальона?
А что, если предпринять маневр, не предусмотренный ни командиром полка, ни уставом, и еще до начала артподготовки и до рассвета послать за болото роту — в момент атаки она бы прикрыла продвижение остальных, взяв огонь на себя. Да и сама помогла бы огнем. В самом деле.
Ночью в темноте выдвинуться, наверно, удастся, кустарники на болоте маскировали от ракет и хотя не укрывали от огня с высоты, все таки стрелкам в них было надежнее. Но чтобы послать роту, надо опять связываться с командиром полка, сделать это без его ведома комбат не имел права.
Разве что взвод? Скажем, того же Нагорного…
Волошин быстро шагал вниз, к болоту, под затаившейся в ночи высотой. Ветер не утихал, было дьявольски холодно, мороз жал, наверное, градусов на семнадцать. Близился рассвет, стало совсем темно, только звезды в разрывах облаков сверкали беспокойно и остро.
Но знал он, скоро их блеск начнет слабеть, небо станет наливаться синькой, из ночных потемок выступит серый, неуютный полевой простор, и для батальона пробьет его час — шесть тридцать.
Волошин на ходу оглянулся — Чернорученко с Прыгуновым отставали, возясь со своей катушкой, которая временами потрескивала, заедая кабель, наверно, задевала зубчатка. Он хотел как можно быстрее обосноваться в роте, но без связи теперь не мог обойтись ни минуты и остановился, поджидая бойцов.
Он чувствовал минутное облегчение оттого, что удалось обхитрить проверяющих, которые, по существу, ничем ему помочь не могли, а помешать могли сколько угодно. Каждый из них считал себя вполне сведущим в его действиях, а главное — был вправе указать, не одобрить и даже потребовать.
Как же — они посланы в батальон сверху, из полка и дивизии и, значит, полагали себя умнее и дальновиднее. Даже и этот дивизионный ветеринар, которого так озадачила неготовность к атаке.«Пусть себе сидят на КП, ждут Маркина, — подумал Волошин. — Втроем скучно не будет».Он, однако, ошибся.
Только он пришел в роту Самохина и приказал Чернорученко поставить графин в траншейке, а Прыгунова послал разыскать по цепи Самохина, как сзади, в некотором отдалении от роты, услышал приглушенный голос.
Сначала ему показалось, что это кто то из бойцов, но затем он услышал характерные интонации Гутмана и обрадовался тому, что Гутман наконец принесет весть о разведке бугра за болотом.
Действительно, это был Гутман, который быстро шел вниз к блиндажу, но за ним, отставая, ворошилась еще одна фигура в полушубке, присмотревшись к которой комбат узнал недавнего своего знакомца из штадива.— Товарищ комбат, вот представителя дивизии привел, — бодро сказал Гутман, словно ожидая поощрения за свой поступок. Комбат в душе чертыхнулся, глядя, как настырный майор, пыхтя и отсапываясь, лезет в узковатую для него траншею.— Быстро, однако, вы ходите, комбат. Хорошо, вот ваш ординарец попался… — говорил он как ни в чем не бывало.1 … 8 9 10 11 13 14 15 … 20
перейти в каталог файлов
Источник: http://referad.ru/vasile-bikov-ego-bataleon/index12.html
storinka.click
ВАСИЛЬ БЫКОВ
(1924—2003)
«Я представитель убитого поколения», — сказал он о себе однажды белорусский писатель. Он ненавидел войну и всю свою жизнь писал о войне: «Дожить до рассвета», «Сотников», «Атака с ходу», «Мёртвым не больно», «Знак беды»…
Это были книги не о прошлом, он писал о нас тогдашних и нас сегодняшних. Он жил в своём времени и, как и все, не был от него свободен. Но писатель понимал, как важно в любых условиях сохранить в себе человека, чувство собственного достоинства и совесть.
Он знал, что правда о войне — «жестокая правда», но заставлял трудиться наши души, читая его произведения.
Василий Владимирович Быков — всемирно известный белорусский писатель — родился 19 июня 1924 года в деревне Череновщина Витебской области в крестьянской семье.
Многогранно одарённый деревенский мальчик из-под Полоцка, одного из древнейших центров славянской культуры, не сразу обрёл своё писательское призвание.
Он прекрасно рисовал, перед войной начал учиться на скульптурном отделении Витебского художественного училища — одного из лучших учебных заведений страны.
Но в 1940 году в системе среднего образования отменяют стипендии, и, бросив учебу, Быков ищет заработка: семья жила очень трудно. Война застала Быкова в Украине: вначале копал окопы, затем 17-летним добровольцем отступал с армией.
Быков принадлежит к поколению, почти полностью уничтоженному войной. Юному лейтенанту, которому только после победы исполнился
21 год, суждено было уцелеть. Войну он прошёл взводным (самая опасная офицерская должность), сменялся только род войск — стрелковый взвод, взвод автоматчиков, взвод противотанковых пушек. Был дважды ранен, имел заслуженные награды.
Буквально чудом спасся, в частности, на Кировоградщине, где до самого последнего времени стоял обелиск над братской могилой, на которой было и его имя. Оттуда его мать получила «похоронку». Из боя — в госпиталь, из госпиталя — в бой. Сначала на своей земле, а потом — в Румынии, Венгрии, Австрии. Известный киргизский писатель Ч.
Айтматов отметил, что судьба сберегла нам Быкова, чтобы он жил и писал от имени целого поколения.
Ещё 10 лет после отпразднованной в 1945 году победы Быков прослужил в армии — в Украине, Белоруссии, на Дальнем Востоке.
Осенью 1955 г. он начал работать в редакции газеты«Гродненская правда». Через год в республиканской печати стали появляться художественные произведения, даже книжечка юмористических рассказов.
Сам Быков ведёт начало своего творческого пути с 1951 г., когда на Курилах им были написаны рассказы «Смерть человека» и «Обозник». Именно с этого времени война станет не только главной, но почти единственной темой его творчества.
С самого начала своего пути Быков формируется как писатель трагического плана. Война, поле боя — это всегда самые экстремальные условия, «пограничные» ситуации между жизнью и смертью.
В этом пространстве человек оказывается на крайнем пределе своих физических и нравственных сил.
Раннее творчество Быкова относится к 1950—60-м годам и включает повести «Журавлиный крик» (1960), «Третья ракета» (1962), «Фронтовая страница», «Альпийская баллада» (1963), «Западня» (1964), «Мёртвым не больно» (1966), «Атака с ходу» (другое название — «Проклятая высота», 1968) и «Круглянский мост» (1969). Эти повести, изображающие страшную трагедию Второй мировой войны, были запрещены и до рубежа 1980— 90-х г.г. не перепечатывались. Большинство произведений Быкова были опубликованы в журнале «Новый мир».
Новый этап зрелого творчества Быкова, принесший ему официальное признание и мировую известность, начинается с 1970-х — после появления ряда повестей: «Сотников», «Обелиск» и «Дожить до рассвета» (1970), «Волчья стая» (1975), «Его батальон» (1975), «Пойти и не вернуться» (1978).
Особую актуальность и глубину произведениям 1970-х придавало то, что события войны представали в них чаще всего как воспоминания оставшихся в живых персонажей. Обращение к памяти героев как бы расширяло художественное пространство произведений.
Сюжетное время, сжатое до нескольких дней и часов, дополнялось воспоминаниями — событиями всей жизни действующих лиц.
Своеобразным переходом к современному этапу (1980—90-е) становится повесть «Знак беды» (1982), за ней последовали «Карьер» (1986), «В тумане» (1987), «Облава» (1990), «Стужа» (1993).
Эти годы открывают нового Быкова, с обращением к эпохе 1930-х. А главное — на прежнем локальном материале Быков ставит теперь проблемы спасения мира от разрушения и гибели.
По мнению Быкова, «в наше время, чреватое гибе-
лью всего человеческого рода, сквозь потоки полуправды, лжи и прямого одурачивания миллионов» литература призвана пробиться «к сознанию человечества, вынудив его остановиться у последней черты».
Его произведения действительно строго локальны по времени и месту действия, отличаются малой «населенностью»; его интересуют, как он сам подчеркивал, «не масштабы сражений, а масштабы человеческого духа».
Приверженность военной теме имеет у Быкова две причины: историческую (люди должны знать, какой человеческой ценой была завоевана победа над фашизмом) и современную, как он сам подчеркивал (мы не ходим сегодня в разведку, но нам и сейчас нужны те нравственные принципы, которые в годы войны питали героизм, честность, мужество, чувство ответственности.) Если в начале творческого пути Быков прославляет подвиг человека, сражающегося до последней капли крови, то позднее он будет анализировать истоки этого подвига — неисчерпаемые нравственные возможности человеческого духа.
В самой человеческой природе, утверждает Быков («Сотников», «Обелиск», «Пойти и не вернуться» и др.), заложена возможность героического по своей сути противостояния хаосу и безумию. В контексте 1945 года это означало вдобавок и веру в конечную победу человека над бесчеловечностью.
Характерна в этом отношении повесть «Альпийская баллада» — единственная у Быкова романтическая повесть о любви, не случайно названная именно балладой.
Героический реквием юному советскому солдату, ценой своей жизни спасшему любимую, звучит в исполнении самой Джулии на фоне изумительной красоты горного пейзажа: жар цветущих маков на альпийском лугу, белоснежная чистота вершин, бездонная синева неба — и три дня вместе (после побега и лагеря), огромные, как вечность, дни любви и невообразимого счастья. Любовь и чудо этой любви — сын — озаряют Джулию всю оставшуюся жизнь.
Быков — писатель-трагик. Война предстает в его произведениях как величайшее зло и трагедия. Именно это обстоятельство порою затрудняло публикацию его произведений.
Примечательны в этом отношении цензурные мытарства, связанные с печатанием повести «Мёртвым не больно».
Напряжённые отношения с цензурой и властью не могли не сказаться на здоровье писателя, которое стало резко ухудшаться, так что потребовалось несколько онкологических операций.
По приглашению Европейского писательского парламента он живёт (с середины 1990-х) во Франкфурте-на-Майне, где ему сделали операцию; затем по приглашению финского ПЭН-клуба переезжает (в 1999 г.
) в Финляндию, где снова перенес операцию; с декабря 2002 года, по личному приглашению президента Гавела, — живёт в Чехии.
Болезнь не отступает, операции не помогают, и, предчувствуя неизбежный конец, Быков возвращается умирать на родину — в любимые им с детства места, в деревню Борувни.
1. Почему белорусский писатель Василь Быков называл себя «представителем убитого поколения»?
2. Как сложилась его молодость? Какие главные уроки он усвоил?
3. Какие темы он разрабатывал в своём творчестве?
«АЛЬПИЙСКАЯ БАЛЛАДА»
История создания повести. В 1978 году в очерке «Однажды в самом конце войны» писатель рассказал о случайной фронтовой встрече, послужившей толчком к созданию повести.
Произошло это в австрийских Альпах, когда лейтенанту Быкову попалась на глаза черноволосая, щупленькая девушка в полосатой куртке, которая разыскивала какого-то Ивана. В ответ на расспросы она немного всплакнула и, перевирая русские и немецкие слова, густо пересыпанные итальянскими, поведала свою историю.
«Её зовут Джулия, она итальянка из Неаполя, — писал Быков. — Год назад, летом сорок четвёртого, во время бомбёжки союзной авиацией расположенного в Австрии военного завода она бежала в Альпы. После блуждания по горам встретила русского военнопленного, тоже бежавшего из концлагеря, и они пошли вместе.
Сначала он не хотел брать её с собой, так как пробирался на восток, ближе к фронту, она же хотела на родину, в Италию, откуда была вывезена после подавления восстания в Неаполе и брошена в немецкий концлагерь. Несколько дней они проблуждали в горах, голодные и раздетые, перешли заснеженный хребет и однажды в туманное утро напоролись на полицейскую засаду.
Её схватили и снова бросили в лагерь, а что случилось с Иваном, она не знает…»
Обратимся к тексту повести
1. Какие чувства и раздумья возникли у вас после прочтения повести «Альпийская баллада»?
2. Назовите эпизоды, которые произвели на вас наибольшее впечатление?
3. Сформулируйте проблемы, поднятые в повести. Какие из них вы хотели бы обсудить в классе?
Углубимся в текст повести
1. Впервые читатель встречается с главным героем, когда того преследуют эсэсовцы с собаками. Каким мы видим Ивана в схватке с псом-волкодавом? Почему ему удалось победить натасканную на беглецов немецкую овчарку?
2. Как ведёт себя Иван, повстречавшись с девушкой-беглянкой? Что удивило его в ней и «сбило с толку»? Какое было его первое решение относительно непрошенной попутчицы? Почему оно изменилось?
3. Опишите поведение девушки в сложной и опасной обстановке побега. Как она относится к своему случайному попутчику, чем помогает ему?
4. Как удалось Ивану и Джулии выбраться из «чудовищного комбината смерти»? Что побудило героя перед самым побегом совершить рискованный поступок, который мог стоить ему жизни? Как он характеризует Ивана? (Глава 4)
5. Спасаясь от эсэсовцев, беглецы стремились перейти главный хребет Альп, найти партизан — югославских или итальянских, встать в строй, взять
в руки оружие. Это были мечта и план одновременно. В чужой стране, в холоде, голоде и страхе они преодолевали этот путь ценой неимоверных усилий. Какие чувства пришлось преодолевать им в себе, особенно Ивану, у которого этот побег был уже четвертым?
6. Обратившись к тексту, проследите, как постепенно, шаг за шагом, герои начинают доверять друг другу. Как и из чего рождается между ними взаимная симпатия, а затем и любовь? • ЗАДАНИЕ ГРУППОВОЕ
7. Герои В. Быкова чаще всего пребывают в пороговой ситуации — между жизнью и смертью, когда нужно делать выбор и брать ответственность не только за себя, но и за других. В повести «Альпийская баллада» всю полноту ответственности берет на себя Иван Терешка.
С помощью каких художественных приёмов автор передаёт напряжённое внутреннее состояние героя? Приведите примеры, обратившись к ключевым эпизодам повести (главы 7, 10, 12) • ЗАДАНИЕ ГРУППОВОЕ
8. О чём говорят герои друг с другом в пути? Какие вопросы их интересуют более всего и сближают (глава 11)?
9. Когда, после какого своего поступка Иван почувствовал, что Джулия стала для него «родным человеком», и «ощущение её молчаливой близости» наполнило его радостью (глава 13)?
10. Какой один и тот же тревожный сон всё время видел Иван? Что он символизировал? После какого события в его жизни этот сон перестал ему сниться? С какими душевными переменами в жизни героя это связано (главы 13—14)?
11. После суток опасного, полного смертельных неожиданностей и зимнего холода движения через горный перевал в Триест, к партизанам, когда Джулия совсем ослабла, и Ивану пришлось нести её на спине, герои, следуя тропе, неожиданно попали в зону лугов.
Какая картина открылась перед их взором? Найдите и прочитайте её описание вслух (глава 15)?
12. Опишите, какие чувства овладели героями. Почему они были не в силах противиться им? Как проводят герои свой самый счастливый день (главы 15—20)? Каким раздумьям предаются? О чём говорят, мечтают?
13. Какие художественные средства повести раскрывают перед читателем мысли, чувства, переживания героев? Приведите их примеры.
14. Почему безмятежность охватывает Ивана лишь ненадолго? Чьё близкое присутствие постоянно отравляет жизнь героев?
15. Как относятся эсэсовцы к беглому немецкому гефтлингу? Почему Иван жалеет его, понимая, что эта жалость может стоить жизни ему и Джулии?
16. Как ведёт себя, о чём думает каждый из героев, поняв, что в жизни остались считанные минуты (глава 24)? Как этот эпизод характеризует Ивана и Джулию?
17. Какое значение для понимания нравственного пафоса повести имеет письмо Джулии, данное «вместо эпилога»?
Для дискуссии
1. Было ли решение Ивана столкнуть Джулию в пропасть единственным выходом в создавшейся ситуации?
2. В одном из своих интервью писатель сказал, что красота вряд ли может спасти мир, что она сама нуждается в спасении. Удалось ли ему воплотить эту мысль в повести «Альпийская баллада»?
Для самостоятельной работы
1. Поразмышляйте, почему повесть В. Быкова имеет название «Альпийская баллада».
2. Создайте эссе «Три дня свободы и любви» по повести В. Быкова «Альпийская баллада».
РАСШИРЯЕМ КУЛЬТУРНЫЙ КРУГОЗОР
Повесть В. Быкова «Альпийская баллада» имела широкий культурный резонанс в искусстве. В 1965 году в Белоруссии вышел одноименный художественный фильм (реж. Б. Степанов), в 1967 г. белорусский композитор Евгений Глебов создал балет «Альпийская баллада». В Омском драматическом Лицейском театре (Россия) поставлен спектакль «Альпийская баллада» (реж. С. Тимофеев).
Чем привлекает это произведение представителей разных искусств? Почему оно актуально и в наши дни?
Это материал учебника Литература 9 класс Симакова
Источник: https://www.storinka.click/492-vasil-bykov-alpiyskaya-balada-chitat-onlayn-analiz-kritika.html
Загрузка...
