Анализ особенностей литературного языка пушкина

Роль А.С. Пушкина в истории русского литературного языка

Пушкин считается родоначальником современного русского литературного языка.

Пушкин, безусловно, не был единоличным создателем русского национального языка, т.к. язык формируется и создается народом. Но именно А.С. Пушкин завершил длительную эволюцию литературного языка, используя все достижения русских писателей 18 – начала 19 века в области литературного языка и стилистики, совершенствуя все то, что сделали до него Ломоносов, Карамзин, Крылов, Грибоедов.

Основной принцип языка Пушкина – демократизация (опрощение, народный характер, в противоположность аристократизму).

В его произведениях произошло гармоническое слияние всех жизнеспособных элементов русского литературного языка с элементами живой народной речи (впервые в письменный язык, язык художественной литературы вводились просторечные, диалектные, бранные слова).

Слова, формы слов, синтаксические конструкции, устойчивые словосочетания, отобранные писателем из народной речи, нашли свое место во всех его произведениях, во всех их видах, жанрах; и в этом отличие Пушкина от его предшественников.

Отбор и употребление всех языковых единиц Пушкиным были подчинены «чувству соразмерности и сообразности».

В сочинениях Пушкина за старославянизмами и устаревшими, вышедшими из активного словаря 19 века словами окончательно закрепляются стилистические функции: создание исторического колорита («Полтава», «Песнь о вещем Олеге»); поэтических текстов патетического слога («Вольность», «Деревня»), воссоздание библейского («Пророк»), античного («Арион»), восточного колорита («Анчар»); создание комического эффекта, создание профессиональной характеристики героя («Борис Годунов», Варлаам).

Пушкин отстаивал права иноязычной лексики в русском литературном языке, в научной прозе, публицистике и в языке художественной литературы. Но при этом в своих текстах он допускал лексические заимствования только в том случае, если в русском языке им не было соответствий. Соотношение иноязычных и исконных слов в языке, установленное А.С. Пушкиным, сохраняется и поныне – 10 : 90 %

Карамзинские преобразования в области синтаксиса во многом подготовили пушкинскую реформу языка: простота синтаксических конструкций, сближение синтаксиса книжного и синтаксиса живой разговорной речи. Основной принцип Пушкина: «Точность и краткость – вот первое основное достоинство прозы».

Язык прозы Пушкина поражает своей точностью, лаконизмом, насыщенностью и движением мыслей, предельно свободной от различных словесных украшений. Определений и эпитетов он не любит. Предложения состоят преимущественно из подлежащего, сказуемого и дополнения.

Очень динамичны прозаические произведения писателя.

Новая стилистическая система, нашедшая свое отражение в творчестве Пушкина, получила дальнейшее развитие во второй половине 19 века, но основа этой системы остается без изменений, т.е.

Пушкин не писал специально для детей, но многие стихотво­рения и отрывки из его произведений давно вошли в детское чте­ние.

А.С. Пушкин внимательно следил за развитием детской лите­ратуры и высказывал свое отношение к ней. Его возмущение вы­зывали бездарные писатели, которые создавали произведения, оторванные от современной ему жизни, написанные высокопар­ным слогом.

В набросках и заметках для «Литературной газеты» Пушкин высказывает резко отрицательное отношение к ограничению дет­ского чтения назидательными произведениями. Он выступает против критиков, которые объявляли «безнравственным» все, что могло познакомить детей с социаль­ными противоречиями, с реальной жизнью.

В творческом наследии Пушкина есть записи, заметки, набро­ски, статьи, по которым можно судить, что он живо интересовался вопросами воспитания молодого поколения. «В России домашнее воспитание есть самое недостаточное, са­мое безнравственное; ребенок..

. не получает никаких понятий о справедливости, о взаимных отношениях людей, об истинной чес­ти. Воспитание его ограничивается изучением двух или трех ино­странных языков и начальным основанием всех наук, преподавае­мых каким-нибудь нанятым учителем».

Воспитательное значение поэзии А.С. Пушкина огромно. Его гражданская лирика посвящена сложным политическим вопро­сам. Стихотворения Пушкина, вошедшие в чтение школьников, воспитывают в юных гражданах высокое чувство патриотизма.

Ни один поэт не создал такой мудрой и светлой пейзажной ли­рики. Стихотворения «Зимний вечер», «Еще дуют холодные вет­ры…», пейзажные зарисовки из романа «Евгений Онегин», дос­тупные восприятию детей развивают нравственную и эстетиче­скую восприимчивость маленьких читателей.

Впервые благодаря его лирике узнали дети непритязательную, но исполненную прелести природу средней полосы России. Поэт учит их чувствовать своеобразное очарование унылой осенней поры; вглядываться в голубые небеса и великолепные снежные ковры зимы, любить ясную улыбку весны:

Гонимы вешними лучами,

С окрестных гор уже снега

Сбежали мутными ручьями

На потопленные луга.

Улыбкой ясною природа

Сквозь сон встречает утро года;

Синея, блещут небеса,

Еще прозрачные, леса

Как будто пухом зеленеют.

(«Евгений Онегин»)

Пушкин дает реалистическое и в то же время глубоко поэтиче­ское представление о родной природе. Так, осень показана в при­вычных, ясных, легко узнаваемых приметах:

Октябрь уж наступил — уж роща отряхает

Последние листы с нагих своих ветвей.

(«Осень»)

Поэт выбирает немногочисленные, но самые существенные ее признаки:

Журча еще бежит за мельницу ручей,

Но пруд уже застыл…

(«Осень»)

Большое значение в пейзажной лирике Пушкина имеют цвето­вые эпитеты:

Под голубыми небесами

Великолепными коврами,

Блестя на солнце, снег лежит,

Прозрачный лес один чернеет,

И ель сквозь иней зеленеет,

И речка подо льдом блестит.

(«Зимнее утро»)

…И рады мы Проказам матушки-зимы…

(«Евгений Онегин»)

У Пушкина зима радует и взрослых и детей:

«Зима!.. Крестья­нин, торжествуя, на дровнях обновляет путь…»

Вот бегает дворовый мальчик,

В салазки Жучку посадив,

Себя в коня преобразив…

(«Евгений Онегин»)

Даются яркие, лаконичные бытовые зарисовки. Описание природы тесно связано с крестьянским бытом, оживлено поступ­ками и действиями людей. Поэт изображает природу жизненно правдиво, в многообразных и конкретных ее признаках, свойст­вах, явлениях.

Сказки Пушкина.

Источник: https://megaobuchalka.ru/11/23296.html

Билет 31. Проблема народности литературного языка и принципы обработки народного языка у Пушкина

Главной теоретической проблемой, разрабатываемой Пушкиным, является проблема народности литературного языка. В ранних заметках и набросках Пушкин указывает на народный язык как основной источник литературного языка. «Разговорный язык простого народа (не читающего иностранных книг…

) достоин также глубочайших исследований. …не худо нам иногда прислушиваться к московским просвирням. Они говорят удивительно чистым и правильным языком».

Пушкин выдвигает и утверждает положение о сближение литературного языка с народным языком в самом широком смысле этого слова, положение о народной основе литературного языка.

В то же время Пушкин понимал, что литературный язык не может представлять собой простую обработку народного, что литературный язык не может и не должен избегать всего того, что было накоплено им в процессе его многовекового развития, поскольку это обогащает язык, расширяет его стилистические возможности, усиливает художественную выразительность. «Чем богаче язык выражениями и оборотами, тем лучше для искусного писателя. Письменный язык оживляется поминутно выражениями, рождающимися в разговоре, но не должен отрекаться от приобретённого им в течение веков. Писать единственно языком разговорным — значит не знать языка». («Письмо к издателю», 1836).

Отстаивая народность литературного языка, Пушкин боролся как против карамзинского «нового слога», так и против «славянщизны» Шишкова и его сторонников.

Пушкин также едко высмеивает консервативный национализм Шишкова, его попытки изгнать из русского языка заимствования и утвердить в литературном языке господство архаизмов и церковнославянизмов («фонтан» и «водомёт»).

В статье «Путешествие из Москвы в Петербург» (1833-1834) Пушкин формулирует своё понимание взаимоотношения русского и старославянского языков, разграничивает «славенский» и русский языки, отрицает «славенский» язык как основу русского литературного языка и в то же время открывает возможность для использования славянизмов в определённых стилистических целях.

Принцип народности смыкается и перекрещивается с другим важнейшим принципом Пушкина в области литературного языка — принципом историзма. По всем основным вопросам развития языка Пушкин был солидарен с декабристами, а затем пошёл значительно дальше них в развитии языка.

Народность и историзм, находящие конкретное воплощение в языке на основе чувства соразмерности и сообразности, благородной простоты и точности выражения — таковы главные принципы Пушкина, определяющие его взгляды на пути развития русского литературного языка.

Эти принципы полностью соответствовали как объективным закономерностям развития русского литературного языка, так и основным положениям развиваемого Пушкиным нового литературного направления — реализма.

Принципы литературной обработки общенародного языка Пушкин создает оригинальный и смелый синтез иногда далеко не однородных в стилистическом отношении речевых средств, разрушая при этом многие старые стилистические нормы. В этом синтезе фундаментом является прежде всего общенародный русский язык во всем его многообразии.

Он не признает стилистического однообразия текста художественного произведения и выступает против строгой и абсолютной закрепленности речевых средств за определенным стилем языка.

Как потом указывал Белинский, даже самое простое слово, например тын, Пушкин мог опоэтизировать, показать, что права литературности могут приобретать весьма разнородные речевые средства.

В этом сложном пушкинском «сплаве» нашли применение многочисленные синонимические средства языка, характерные для различных его стилей.

Например, существовали синонимические параллели, которые в ХVIП веке дифференцировались в зависимости от стиля: вотще, напрасно, попусту, зря. Пушкин, не относился предубежденно к этим словам и находил для них блестящее применение.

Такой синонимический ряд, как стезя, тропа, путь, дорога, тоже' получил у Пушнина широкое применение.

Далеко не все современники правильно поняли и оценили пушкинское преобразование стилистической системы литературного языка, новаторство поэта, выражавшееся в смешении и объединении крайне разнородных речевых средств. Например, в журнале «Атеней» некий критик заметил по поводу этих строк:

Зима!.. Крестьянин, торжествуя,

На дровнях… обновляет путь.

«В первый раз, я думаю, дровни в завидном соседстве с торжеством».

Как молотком стучит в ушах упрек,

И все тошнит, и голова кружится,

И мальчики кровавые в глазах…

И рад бежать, де некуда… Ужасно!

Де, жалок тот, в ком совесть нечиста!

Народность пушкинского языка имеет характер исторический. Пушкин отбирал из общенародного языка в литературный такие речевые средства, которые были исторически апробированы, т. е. были широкоупотребительны в летописях, песнях, сказаниях, былинах и поэтому известны всему народу.

Поэт не привлекал местные диалектных слова, отдавая явное предпочтение общенародной лексике.

Когда критика упрекала его за употребление таких выражений, как людская молвь и конский топ, за «произвольное» сокращение слов, то Пушкин указывал, что это не его новообразования, а слова, взятые целиком из старинной песни которая широко известна в русском народе, а поэтому он имел право употребить их в своем романе.

При таком широком и смелом подходе к формированию речевых средств литературного языка Пушкин не останавливался перед употреблением в одном и том же контексте крайне разнородных речевых средств: общенародных, разговорно-бытовых, церковнославянизмов, архаизмов, иноязычных слов, просторечия и т. п. При этом он как бы стирал грань между речевыми средствами поэтического характера и прозаического, между слогом высоким и слогом низким, что особенно заметно в «Евгении Онегине» и других произведениях 20-х и 30-х годов.

Принципы литературной обработки средств общенародного русского языка, которые практиковал Пушкин, весьма оригинальны и многообразны. Вся предшествующая русская речевая культура достигла в его языке высшего расцвета.

Цель и сущность работы Пушкина над усовершенствованием и качественным преобразованием русского литературного языка акад. В. В. Виноградов характеризует следующим образом: «Стихи и проза Пушкина осуществляли задачу закрепления национально-языковой литературной нормы, общепонятной и стилистически муогообразной.

«Свежие вымыслы народные» и «странное просторечие» как источники литературного творчества, «нагая простота», освобожденная от «обветшалых украшений», точность, краткость и смысловая насыщенность как основные признаки прозы, новые, но национально оправданные, т. е.

соответствующие духу общенародного языка, «обороты для понятий самых обыкновенных», образование национальных стилей «учености, политики и философии», очищение фразеологии авторского повествования от европейского жеманства и французской утонченности, «счастливое соединение» книжного начала с народно-разговорным, с «простонародным», освобождение стиля от «ига чужих форм» — вот что составляет цель и сущность работы Пушкина над упорядочением и усовершенствованием русского литературного языка».

В «Евгении Онегине» использована но всем ее разнообразии речь передовой дворянской интеллигенции, а также эпистолярный стиль (письма Татьяны и Онегина); устная речь няни; разговоры провинциалов-помещиков; элементы жаргона великосветских гостиных (сцена у старой княжны по приезде Татьяны в Москву). Очень выразительна типично простонародная по своему складу речь няни Филиппьевны:

Сердечный друг, уж я стара,

Стара, тупеет разум, Таня;

А то, бывало, я востра…

Сопоставление слов, употребляемых Пушкиным, со «Словарем Академии Российской» убеждает, что поэт далеко выходил за рамки литературной лексики, используя большой круг просторечных слов.

Выражение как зюзя пьяный Пушкин употреблял в целях усиления сатирической остроты, изображая в образе Зарецкого одного из клеветников, распространявших о нем ложные слухи:

Он отличился, смело в грязь

С коня калмыцкого свалясь,

Как зюзя пьяный, и французам

Достался в плен…

К подобного рода просторечным словам относятся: тужить («И потужить и позлословить»), сплетни, старожил («деревенский старожил»), беспутный, чехарда, блажь, тереться, опрометью, горелки и т. д.

Билет 32. Преобразования Пушкина в области грамматического строя и стилистической системы русского прозаического языка.Основное, чем характеризуется подход Пушкина к грамматическим нормам языка и определяется отбор соответствующих морфологических и синтаксических средств, — это отказ от архаики, от всего устаревшего, относящегося уже к элементам старого качества в языке.

В области синтаксиса Пушкин занимал вполне определенную позицию, отличающую его от предшествующих традиций. Он объявил борьбу засилью категории качества и эмоциональной оценки, что было типично для поэзии и прозы карамзинистов.

ВВВ: «Реформа синтаксиса, основанная на признании преимуществ глагола и имени существительного и связанная с изменением форм времени, следовательно, приемов сочетания предложений, привела к полному обновлению повествовательных стилей в стихах и в прозе».

Благодаря этой реформе основную конструктивную роль в предложении начинает играть глагол. Проза Пушкина насыщена глагольными словами, которые становятся центром фразы, и от них зависят многие другие члены предложения.

Обилие глаголов делает повествование динамичным. Например, в «Капитанской дочке»: «Я выглянул из кибитки: все было мрак и вихорь. Ветер выл с такой свирепой выразительностью, что казался одушевленным; снег засыпал меня и Савельича; лошади шли шагом — и скоро стали…»

Эта схема обычно нарушается в тех случаях, когда поясняется чужая речь: сказал он, отвеила она (глагол на первом месте), а также в фольклорных произведениях, в которых глагол-сказуемое может употребляться перед подлежащим.

Значение Пушкина для установления порядка слов в предложении велико и потому, что в XVIII веке было внесено в расположение слов много иноязычного, не типичного для русского языка. Например, по образцу латино-немецких конструкций глагол ставился в конце фразы, а определение — после определяемого слова.

Подобного рода нетипичные для русского языка конструкции Пушкин пародийно воспроизводит в «Истории села Горюхинз», где стилизуется Белкин и язык старинных повествований.

В данном случае он вводит многие устаревшие конструкции, в том числе причастия после определяемого слова: «В последний год властвования Трифона, последнего старосты, народом избранного, в самый день храмового праздника, когда весь народ шумно окружал увеселительное здание (кабаком в просторечии именуемое)…»,

Анализ синтаксиса Пушкина убеждает, что поэт активизировал конструкции устно-разговорного характера, ориентировался на непринужденный, естественный порядок расположения слов, характерный прежде всего для живой разговорной речи.

Поражают художественной силой и верностью пушкинские эпитеты, многообразие, точность и образность которых изумительны.

По наблюдениям Томашевского, в эпитетах Пушкина преобладает глагольная стихия; у многих прилагательных суффикс -лив-: кропотливый, горделивый, обильно количество эпитетов с суффиксом -тельн-: решительный, пленительный и другие, или с причастной формой страдательного залога: забыт, необозрим и т. д. Таким образом, стремление сделать глагол центром фразы отражается и на создании средств словесно-художественной изобразительности.

Укажем еще на такой пример присоединительного сочетания из «Капитанской дочки»:

«В то время воспитывались мы не по-нонешнему: с пятилетнего возраста отдан я был на руки стремянному Савельичу, за трезвое поведение пожалованному мне в дядьки.

Под его надзором на двенадцатом году выучился я русской грамоте и мог очень здраво судить о свойствах борзого кобеля.

Таким образом, творчество Пушкина привело к реорганизации старой стилистической системы литературного языка, сдерживавшей языковое творчество в пределах трех резко ограниченных друг от друга стилей, каждый из которых имел дело с заранее заданными нормами языкового выражения и в силу этого требовал стилистической однородности текста художественного произведения.

Творческая деятельность Пушкина определила основные пути и нормы дальнейшего развития русского литературного языка, а также средства и способы совершенствования и обогащения его стилистической системы.



Источник: https://infopedia.su/6x35ba.html

Введение

Для филологически образованных и филологически мыслящих людей русский язык предстает в сознании прежде всего как совокупность образцов его употребления, представленных в творчестве Пушкина, других писателей-классиков, лучших современных писателей.

А для остальных людей? Для них «русский язык» — это прежде всего школьный предмет, изучение фонетики, морфологии, синтаксиса и правописания, правописания и еще раз правописания. У тех, кто с правописанием так и не совладал (а таких, увы, много), о «русском языке» часто вообще остаются неприятные воспоминания.

Но и те, кто в свое время «выучил» правила русской грамматики и научился писать грамотно, могут спросить: как именно отражаются и выражаются в русском языке такие качества, как, например, русское творчество и русская восприимчивость? Можно ли их увидеть, скажем, в падежных окончаниях или грамматических связях слов в словосочетаниях? Нет ли противоречия между тем, что говорят о русском языке писатели и ученые-филологи, и тем, как изучается русский язык в школе? Если отвлечься от разного рода частностей, то надо будет признать, что противоречия нет. Изучение лексики, фонетики и грамматики — это познание строя (структуры, системы) языка. Оно совершенно необходимо, как и изучение основанного на строе языка правописания. Орфографическая грамотность — первый признак культуры человека. Также невозможно культурному человеку не знать строя родного языка. Тем более, что без знания строя языка нельзя перейти к изучению языка на следующей ступени — на ступени употребления (функционирования). Понимать то, как употребляется язык, очень важно. Ведь язык, по словам Г.О. Винокура, вообще есть только тогда, когда он употребляется Виноградов В.В. Очерки по истории русского литературного языка XVII — XX веков. — М., 1982.С. 21. . Именно в употреблении языка надо искать отражение свойств национального характера, именно в употреблении осуществляются преобразования языка, именно в употреблении проявляются такие его качества, как искренность и точность выражения, краткость и выразительность и т.п.

Что же такое употребление языка? Всем ясно, что, когда мы пользуемся языком, т.е. говорим или пишем, мы не произносим звуки в том порядке, в каком они даны в таблицах гласных и согласных, не склоняем существительные в последовательности именительный — родительный — дательный и т.д.

Употребление языка состоит в отборе из всего наличного запаса определенных языковых средств и организации их в единое смысловое и композиционное целое (текст) в соответствии с ситуацией общения. Филологическая дисциплина, изучающая употребление языка (стилистика), по определению Г.О.

Винокура, имеет своим предметом соединение отдельных членов языковой структуры в одно и качественно новое целое.

Литература немыслима вне языка. Говорить о писателе, о его произведениях и не сказать, как он владел словом, как использовал возможности языка, — все равно, что оценивать, скажем, певца только по его репертуару, ничего не говоря о его голосе, о мастерстве исполнения.

Поэтому Гоголь, говоря о Пушкине как о национальном русском поэте, особо подчеркнул, что он более и далее всех раздвинул границы русскому языку и показал все его пространство.

Крупнейшие наши писатели из всех заслуг Пушкина перед Россией, перед русским народом выделяли преобразование русского литературного языка. Связь языка с национальным характером, с национальным самосознанием и его выражением в литературе была очевидной истиной для всех русских писателей. И.А.

Гончаров в одном из писем, рассуждая о том, что все нации должны внести в общую человеческую сокровищницу все лучшее, что у них есть, заметил: «А для этого нужно русскому — быть русским, а связывает нас со своею нацией, больше всего, язык» Ларин Б.А. История русского языка и общее языкознание.М., 1977.С.

41. .

О языке и стиле Пушкина написано много работ, среди которых выделяются труды академика В.В. Виноградова (1895 — 1969). Это прежде всего монографии «Язык Пушкина» (1935) и «Стиль Пушкина» (1941), брошюра «А.С. Пушкин — основоположник русского литературного языка» (1949), блестящее исследование «Стиль «Пиковой дамы»» и ряд интереснейших статей. Под редакцией В.В.

Виноградова вышел четырехтомный «Словарь языка Пушкина» (1956 — 1961), работа над которым была начата под руководством профессора Г.О. Винокура (1896 — 1947). В 1982 г. опубликованы «Новые материалы к словарю А.С. Пушкина». (Всего в языке Пушкина зарегистрировано 22933 слова.

) Фактически основные особенности языка Пушкина и его роль в истории русского литературного языка установлены и описаны.

Актуальность данной работы. Стоит ли еще что-то писать о языке Пушкина? Бесспорно, стоит, по крайней мере по двум причинам. Во-первых, язык Пушкина неисчерпаем, а взгляд каждого исследователя (и даже просто читателя) своеобразен, поэтому изучение языка Пушкина не прекратится никогда.

Во-вторых, работы о языке Пушкина — в большинстве своем сугубо научные, рассчитанные на специалистов-филологов, и есть нужда в работе, которая в доступной форме обобщила бы исследования о языке Пушкина, разъяснила суть преобразований, которые осуществил Александр Сергеевич Пушкин, ответила на вопрос, почему мы считаем именно Пушкина родоначальником современного русского литературного языка, хотя в его стихах и прозе можно встретить немало устаревших слов, грамматических форм и синтаксических оборотов.

Говоря о роли и значении Пушкина в истории русского языка, нельзя, разумеется, рассматривать язык пушкинских произведений, не сопоставляя его с литературным языком предшествовавшего и последующего времени. При этом именно знание того, как развивался и что представлял собой русский литературный язык до Пушкина, позволяет правильно понять и оценить всю глубину и значительность пушкинских преобразований.

1. Рассмотреть историю развития русского литературного языка.

2. Показать роль А.С. Пушкина в развитии русского литературного языка.

3. Составить словарь устаревших слов в творчестве А.С. Пушкина 1829-30-хх гг.

Наряду с другими видами лингвистического анализа этимологический занимает важное место в исследовательской работе филолога, являясь одним из основных методических приемов, применяемых при изучении лексической системы языка.

При этом он играет большую роль не только в исследованиях исторического направления, обращенных к истокам функционирования языка или прослеживающих особенности исторического формирования и развития его лексической системы и отдельных слов, но и оказывает неоценимую помощь специалистам по современному языку, поскольку дает возможность объяснить целый ряд фактов и явлений лексикологии, фразеологии, словообразования и морфологии, необъяснимых с точки зрения современного состояния языка.

Этимологический анализ имеет и несомненное практическое значение.

В частности, он является одним из методических приемов обучения орфографии, используется на уроках литературы при толковании непонятных ученикам слов, встречающихся в текстах художественной литературы.

Необходимо также знакомить школьников со старославянским языком, так как его незнание приводит часто к неправильному пониманию смысла художественных произведений.

Источник: http://litra.bobrodobro.ru/7650

Пушкин творец национального литературного языка — Cочинение по литературе

Пушкин завершил процесс создания русского национального литературного языка. На протяжении всего XV в. от Ломоносова до Радищева и Карамзина в развитии русского литературного языка постепенно усиливается тенденция к сближению книжной литературной речи с народным языком, с бытовым просторечием:.

Однако только Пушкин гениально завершает этот процесс и развивает до совершенства тот изумительный по выразительности и.

богатству литературный язык, который лег в основу всего дальнейшего развития русской литературы и современного русского языка, путь которого Шолохов определил словами «от Пушкина до Горького»

Источником языка поэта была живая русская речь. Характеризуя особенности языка Пушкина, академик В. В.

В языке Пушкина вся предшествующая культура русского художественного слова не только достигла своего высшего расцвета, но и нашла решительное преобразование».

В неподражаемом искусстве созданного им классического реализма Пушкин синтезировал и развил все достижения русской и мировой литературы. Искусство Пушкина было подготовлено всем предшествующим развитием русской литературы. Пушкин как бы подвел итог и наследовал всему ценному, что создано было в XV — начале XX в.

Предшественники поэта относятся к нему, «как малые и великие реки к морю, которое наполняется их волнами», — писал Белинский. Поэзия Пушкина явилась для всей последующей русской литературы чистым и неиссякаемым родником, источником ее могучих и полноводных течений. Большинство русских писателей XX в.

испытали его плодотворное влияние. Еще при жизни поэта вокруг него сложилась целая плеяда талантливых поэтов 20-30-х годов: Баратынский, Рылеев, Языков, Веневитинов, Дельвиг.

Многие из них хорошо понимали значение Пушкина и смотрели на поэта как на гениального выразителя духовных сил России, творчество которого возвеличивало и прославляло родину.

Могучее воздействие пушкинских традиций испытали на себе Лермонтов и Гоголь, Тургенев и Гончаров, Островский и Некрасов, Толстой и Чехов, Горький и Маяковский. «Все, что есть у меня хорошего, всем этим я обязан ему»,- говорил Гоголь. Тургенев называл себя учеником Пушкина «с младых ногтей».

«Я в то время был в чаду обаяния от его поэзии; я питался ею, как молоком матери; стих его приводил меня в дрожь восторга,- рассказывает Гончаров о днях своей молодости.- На меня, как благотворный дождь, падали строфы его созданий («Евгения Онегина», «Полтавы» и др.).

Его гению я и все тогдашние юноши, увлекавшиеся поэзиею, обязаны непосредственным влиянием на наше эстетическое образование». Влияние пушкинской прозы на свое творчество отмечал и Лев Толстой.

Развивая принципы пушкинского реализма, одержала свои замечательные победы русская реалистическая литература XX в. Метод изображения человека становится универсальным, детерминистическим, историчным, объективным.

У Толстого его персонажи находятся в непрерывном процессе развития, в борьбе нравственного с чувственным, в постоянном изменении их представлений о жизни, о людях. Применение принципа развития в изображении человека Толстой довел до такого совершенства, которое Чернышевский очень точно определил словами «диалектика души».

Этот метод присущ и Достоевскому, особенно подчеркнувшему влияние социальной среды на внутренний мир человека. В их творчестве классический реализм торжествует величайшие свои победы в художественном воссоздании внутреннего мира человека в его связях со средой, процесса его жизни.

Огромным было влияние Пушкина на творческую жизнь и других народов нашей страны. Украинский поэт Шевченко, такие выдающиеся представители грузинской литературы, как Чавчавадзе, Церетели, основатель татарской поэзии Тукай и многие другие испытали плодотворное воздействие музы Пушкина.

 «Пушкин принадлежит к вечно живущим и движущимся явлениям, не останавливающимся на той точке, на которой застала их смерть, но продолжающим развиваться в сознании общества, — писал Белинский.

— Каждая эпоха произносит о них свое суждение, и как бы ни верно поняла она их, но всегда оставит следующей за ней эпохе сказать что-нибудь новое и более верное»

Источник: http://schooltask.ru/pushkin-tvorec-nacionalnogo-literaturnogo-yazyka/

А. С. Пушкин пересмотрел изменил приёмы и способы использования языка в литературных произведениях и язык заблистал новы

Сохрани ссылку в одной из сетей:

У Пушкина, конечно, есть немало и других соображений об эстетических принципах подхода к литературному языку, но три приведенных выше высказывания раскрывают эти принципы наиболее конкретно и достаточно полно.

Итак, народность и историзм, находящие свое конкретное воплощение в языке на основе чувства соразмерности и сооб­разности, благородной простоты и искренности и точности выра­жения,— таковы главнейшие принципы Пушкина, определяю­щие его взгляды на пути развития русского литературного языка и задачи писателя в литературно-языковом творчестве. Эти принципы полностью соответствовали как объективным законо­мерностям развития русского литературного языка, так и основ­ным положениям развиваемого Пушкиным нового литератур­ного направления — реализма.

Народность языка Пушкина

Народность творчества Пушкина имела глубокие корни.

Она была не внешней, не поверхностной, а глубокой, истинной, осно­ванной на любви к своему народу, на вере в его духовные силы, на понимании огромной идеологической и эстетической ценно­сти его словесно-художественного творчества, на умении видеть мир глазами своего народа.

Поэт даже может быть и тогда национален, когда описывает совершенно сторон­ний мир, но глядит на него глазами своей национальной стихии, глазами своего народа, когда чувствует и говорит так, что сооте­чественникам его кажется, будто это чувствуют и говорят они сами».

Народность языка Пушкина, конечно, имеет определенные «внешние» приметы: разговорные, просторечные и «простона­родные» слова и выражения, разговорные синтаксические кон­струкции. Но эти элементы представлены в языке Пушкина отнюдь не в изобилии. Они подвергнуты строжайшему качест­венному и количественному отбору в соответствии с принципом «соразмерности и сообразности».

Язык Пушкина имеет в своем составе гораздо меньше просторечных и «простонародных» эле­ментов, чем язык произведений «низких жанров» середины и второй половины XVIII в., особенно комедий и басен. (Проза лучших писателей—второй половины XVIII в.

занимает в этом отношении, как мы видели, особое место; отбор и принципы употребления просторечия у Новикова, Фонвизина, Крылова, Радищева во многом предвосхищали Пушкина).

Несмотря на строго продуманное отношение Пушкина к на­родному языку и осторожное, всегда эстетически и логически оправданное употребление народных языковых средств, тогда­шняя критика постоянно обвиняла Пушкина в «простонародно­сти», в том, что он употребляет выражения «низкие», «мужиц­кие», «бурлацкие» и т. п.

В этих обвинениях сказывалось, с од­ной стороны, влияние эстетики «нового слога» с его крайним пуризмом по отношению ко всему разговорному и тем более просторечному, а с другой стороны, влияние старой концепции классицизма с ее строгой жанровой приуроченностью и ограниченностью в употреблении просторечных и «простонародных» элементов.

Отбор народных языковых средств без оглядки на «провинциальную чопорность» и употребление их не в соответ­ствии с заранее заданными жанровыми канонами, а в соответ­ствии с логикой событий и положений, с правдой характеров и с требованием искренности и точности выражения разбивал представления многих критиков о качествах литературного языка и оказывался для них непостижимым. В поэме «Полтава» есть такое место:

Мария «…Ты безобразен. Он прекрасен:

В его глазах блестит любовь,

В его речах такая нега!

Его усы белее снега, А на твоих засохла кровь!..»

И с диким смехом завизжала,

И легче серны молодой ._,

Она вспрыгнула, побежала

И скрылась в темноте ночной.

Редела тень. Восток алел.

Огонь казачий пламенел.

Пшеницу казаки варили;

Драбанты у брегу Днепра

Коней расседланных поили.

Проснулся Карл. «Ого! пора!

Вставай, Мазепа Рассветает».

Один из критиков возмущался тем, что Мария упоминает об усах и что она завизжала. А реплика Карла казалась ему совер­шенно «бурлацкой» и, следовательно, никак не совместимой с королевской личностью.

Именно отвечая на эти нападки Пуш­кин сформулировал свой тезис об искренности и точности выра­жения как необходимом качестве литературного произведения: «Слова усы, визжать, вставай, рассветает, ого, пора показались критикам низкими, бурлацкими: низкими словами я…

почитаю те, которые подлым образом выражают какие-нибудь понятия: например, нализаться вместо напиться пьяным и т. п.; но ни­когда не пожертвую искренностию и точностию выражения про­винциальной чопорности и боязни казаться простонародным, славянофилом и т. п.».

В статье «О приличии в литературе» (1830 г.

) он писал: «Не совестно ли вчуже видеть почтенных профессоров, краснеющих от светской шутки? — Почему им знать, что в лучшем обществе жеманство и напыщенность еще нестерпимее, чем простонародность (vulgarite), и что оно-то именно и обличает незнание света? Почему им знать, что откровенные, оригиналь­ные выражения простолюдинов повторяются и в высшем обще­стве, не оскорбляя слуха, — между тем как чопорные обиняки провинциальной вежливости возбудили бы только общую неволь­ную улыбку? — Хорошее общество может существовать и не в высшем кругу, а везде, где есть люди честные, умные и образо­ванные».

Тогдашняя критика нередко не понимала и народного, нацио­нального характера некоторых употребляемых Пушкиным слов и выражений и обвиняла его в неудачном словотворчестве. По поводу строк из V главы «Евгения Онегина»

Лай, хохот, пенье, свист и хлоп,

Людская молвь и конский топ!

критик в журнале «Атеней» (1828 г.) писал: «Порадуемся счаст­ливой гибкости нашего языка: хлопанье и топот не уместятся в стих — можно последние слоги оставить.

Будем надеяться, что эта удачная выдумка обрежет слоги многим упрямым русским словам, которые не гнутся в стих.

Как приятно будет читать: роп вместо ропот, топ вместо топот, грох вместо грохот, сляк вместо слякоть. Нельзя не полюбоваться также и людской молвью».

Отвечая на эту критику, Пушкин в 1830 г. в примечаниях к «Евгению Онегину» указал на народный русский характер употребленных им слов:

«В журналах осуждали слова хлоп, молвь и топ как неудач­ное нововведение. Слова сии коренные русские. «Вышел Бова из шатра прохладиться и услышал в чистом поле людскую молвь и конский топ» (Сказка о.Бове Королевиче). Хлоп упо­требляется в просторечии вместо хлопание, как шип вместо ши­пение:

Он шип пустил по-змеиному

(Древние русские стихотворения)

Не должно мешать свободе нашего богатого и прекрасного языка».

Отбирая наиболее емкие в смысловом отношении и наиболее стилистически выразительные средства разговорного языка, Пушкин объединяет их в единое, целое с нейтральными и «книж­ными» языковыми средствами, в результате чего и рождается та искренность и точность выражения, та подлинная непринуж­денность повествования, которая отличает не только прозаиче­ский, но и поэтический язык Пушкина. Приведем несколько при­меров из «Евгения Онегина»:

…Да после скучного обеда

Ко мне забредшего соседа,

Поймав нежданно за полу,

Душу трагедией в углу,

Или (но это кроме шуток),

Тоской и рифмами томим,

Бродя над озером моим,

Пугаю стадо диких уток.

Над ней он голову ломал

И чудеса подозревал.

Все стали толковать украдкой,

Шутить, судить не без греха,

Татьяне прочить жениха.

Но я… какое дело мне?

Я верен буду старине.

Но день протек, и нет ответа.

Другой настал: все нет как нет.

А впрочем, он за вас горой:

Он вас так любит… как родной!

Заслуживает самого пристального внимания тот факт, что «народно-разговорные элементы вовлекаются Пушкиным в язык не только художественной, но и критико-публицистической прозы.

Он везде был тот же: дома, где все его трепетали; во дворце, где он дирал за уши пажей; в Академии, где, по свиде­тельству Шлецера, не смели при нем пикнуть».

Народно-разговорные, просторечные и «простонародные» эле­менты относительно нечасто выступают у Пушкина с той или иной стилистической «нагрузкой», с экспрессивной подчеркнутостью. Это обычно бывает при стилизациях и в языке персона­жей.

Например, в репликах работницы гробовщика Адриана Прохорова: « — Что ты, батюшка? не с ума ли спятил, али хмель вчерашний, еще у тя не прошел? Какие были вчера похороны? Ты целый день пировал у немца — воротился пьян, завалился в постелю, да и спал до сего часа, как уж к обедне отблагове­стили».

Вообще же «Пушкинский язык избегает всего того, что непо­нятно и неизвестно в общем литературно-бытовом обиходе.

Пушкинский язык почти не поль­зуется профессиональными и сословными диалектами города (ср., например, отсутствие примет купеческого языка в „Же­нихе»). Он, в общем, сторонится разговорно-чиновничьего диа­лекта, который играет такую значительную роль в произведениях Гоголя и Ф. М.

Достоевского. Словом, пушкинскому языку чужды резкие приемы социально-групповой и профессиональной диалектизации литературной речи, столь характерные, напри­мер, для языка гоголевской „натуральной школы»».

Наиболее важна и принципиально существенна ассимиля­ция просторечных и «простонародных» элементов в языке пуш­кинской поэзии и прозы, вовлечение этих элементов в систему литературного языка.

Умение Пушкина объединять народно-разговорные и литера­турно-книжные языковые средства в одно гармоничное целое было замечено и оценено уже наиболее проницательными его современниками. Так, С.П. Шевырев писал в журнале «Москви­тянин» (1841 г.

): «Пушкин не пренебрегал ни единым словом русским, и умел, часто взявши самое простонародное слово из уст черни, оправлять его так в стихе своем, что оно теряло свою грубость. В этом отношении он сходствует с Дантом, Шекспи­ром, с нашим Ломоносовым и Державиным.

Прочтите стихи в

«Медном всаднике»:

…Нева всю ночьРвалася к морю против бури,Не одолев из буйной дури,

И спорить стало ей невмочь.

Здесь слова буйная дурь и невмочь вынуты из уст черни. Пушкин вслед за старшими мастерами указал нам на просто­народный язык как на богатую сокровищницу, требующую ис­следований».

«Славянизмы» в языке Пушкина.

Проблема «разговорного языка простого народа» как одного из главнейших источников литературного языка была нераз­рывно связана с проблемой книжно-славянской стихии, с проб­лемой «славянизмов» в русском литературном языке. И эта вторая проблема, как и первая, получила свое разрешение в творчестве Пушкина.

В соответствии с тем направлением, в котором решалась проблема просторечия, главным в литературно-языковой прак­тике Пушкина явился процесс литературной ассимиляции «сла­вянизмов», который «характеризует основную тенденцию пушкинского языка к взаимодействию и смешению церковнославя­низмов и русских литературных и разговорно-бытовых выраже­ний. Церковнославянизмы сталкиваются с русскими словами, обрастают «светскими» переносными значениями, заменяются русскими синонимами, сливаются с ними, передавая им свои значения».

Деятельность Пушкина в этом направлении в итоге увенча­лась полным успехом и явилась определяющей для дальнейшего развития русского литературного языка. Но современников в этой работе Пушкина многое изумляло и даже раздражало. У нас сейчас не вызывают никаких замечаний и недоумений в отношении языка такие, например, строки из «Евгения Оне­гина»:

Зима! Крестьянин, торжествуя,

На дровнях обновляет путь.

ИЛИ

В избушке распевая, дева

Прядет…

А между тем критик из журнала «Атеней» иронизировал по поводу соседства слов торжествуя и дровни, дева и в избушке. Последнее казалось ему особенно странным, потому что в дру­гом месте «Евгения Онегина» Пушкин дворянских барышень называет девчонками («Какая радость: будет бал! Девчонки прыгают заране»).

В «Евгении Онегине» много и других случаев употребления «славянизмов» в новых, необычных для них контекстах, в новых, переносных значениях:

…Поэта,

Быть может, на ступенях света

Ждала высокая ступень.

Его страдальческая тень,

Быть может, унесла с собою

Святую тайну, и для нас

Погиб животворящий глас,

И за могильного чертою

К ней не домчится гимн времен,

Благословение племен.

Там скука, там обман и бред;

В том совести, в том смысла нет;

На всех различные вериги

Условий света свергнув бремя,

Как он, устав от суеты,

С ним подружился я в то время.

Татьяна долго в келье модной

Как очарована стоит.

Уж утром рано вновь явилась

Она в оставленную сень.

Подобные примеры представлены и в художественной прозе Пушкина.

Например, в «Барышне-крестьянке» читаем: «Настя была в селе Прилучине лицом гораздо более значительным, нежели любая наперсница во французской трагедии»; «Напрасно возражала она самой себе, что беседа их не выходила из границ благопристойности, что эта шалость не могла иметь никакого последствия, совесть ее роптала громче ее разума»; «Она улыб­нулась восторгу его благодарности; но Алексей тотчас же заме­тил на ее лице следы уныния и беспокойства»; «Он употребил все свое красноречие, дабы отвратить Акулину от ее намере­ния»; «Мысль о неразрывных узах довольно часто мелькала в их уме»; «Лошадь Муромского, не бывшая никогда на охоте, испу­галась и понесла. Муромский, провозгласивший себя отличным наездником, дал ей волю»; «Дверь отворилась, он повернул голову с таким равнодушием, с такою гордою небрежностию, что сердце самой закоренелой кокетки непременно должно было бы содрогнуться»; «К несчастию… военное дви­жение Алексеево пропало втуне» и др.

Обычно же в критико-публицистических статьях Пушкина «тяготеющие к нейтрализации» «славянизмы» все же сохраняют некоторый оттенок особой эмоциональной выразительности.

На­пример: «Слава Кутузова не имеет нужды в похвале чьей бы то ни было; а мнение стихотворца не может ни возвысить, ни унизить того, кто низложил Наполеона и вознес Россию на ту ступень, на которой она явилась в 1813 году.

Но не могу не огорчиться, когда в смиренной хвале моей вождю, забытому Жуковским, соотечественники мои могли подозревать низкую 'и преступную сатиру — на того, кто некогда внушил мне сле­дующие стихи, конечно, недостойные великой тени, но искренние и излиянные из души» («Объяснение»).

Особо должно быть выделено употребление Пушкиным «сла­вянизмов» в соответствии с принципом историзма, в соответствии с требованием отражения в языке произведения особенно­стей языка изображаемой эпохи. Такого рода употребление «славянизмов» широко представлено в «Борисе Годунове», а также в «Полтаве». Приведем несколько примеров из этой поэмы:

Но в искушеньях долгой кары

Перетерпев судеб удары,

Окрепла Русь. Так тяжкий млат,

Дробя стекло, кует булат.

Мазепа, в горести притворной,

К царю возносит глас покорный.

Тогда-то свыше вдохновенный

Раздался звучный глас Петра

Источник: https://gigabaza.ru/doc/77561-p2.html